Джон Kappe - Достопочтенный школяр
– Привет! – крикнул он в щель. – Bonjour! Привет!
– Привет! – крикнул он в щель. – Bonjour! Привет! Однако ноги не пошевелились. Он снова закричал:
– Je suis un ami de Charlie Marshall! Madame, Monsieur, je suis un ami anglais de Charlie Marshall! Jeveux lui parler!
Он засунул в щель пятидолларовую банкноту, но с другой стороны ее никто не взял, и он вытащил ее обратно. Вместо купюры пришлось использовать листок бумаги. Он адресовал послание «капитану Ч.Маршаллу», представился как «британский журналист, который хочет сделать Вам взаимовыгодное предложение», и оставил адрес отеля, в котором остановился. Затем просунул записку в щель и снова поискал глазами смуглые ноги, но они исчезли. Обратно Джерри шел пешком, пока не поймал велорикшу, потом ехал на велорикше, пока не поймал такси – и, спасибо, нет, спасибо, он не хочет девушку; на самом деле он, как всегда, хотел.
Когда-то отель назывался «Ройал». Теперь его переименовали в «Пном», На верху развевался флаг, но в пышном убранстве гостиницы ощущался надлом. Расписываясь в книге регистрации, Уэстерби заметил, что вокруг бассейна на солнышке греются изящные фигурки. Он снова вспомнил Лиззи. Для девочек это была суровая школа, и, если она и возила для Рикардо небольшие посылки, десять к одному, то ей это порядком надоело. Самые красивые принадлежали самым богатым, а самыми богатыми были повесы из пномпеньского Ротари-клуба: контрабандисты, вывозившие золото и каучук, полицейские чины, корсиканцы с тяжелыми кулаками, в разгар боев заключавшие с красными кхмерами выгодные сделки.
В гостинице Джерри ждало письмо в незаклеенном конверте. Портье, который сам давно прочитал записку, вежливо ждал, пока то же самое проделает ее адресат. Внутри лежала визитная карточка с золотым обрезом и гербом посольства: его приглашали на ужин. Имени приглашавшего он никогда не слышал. Ничего не понимая, он перевернул карточку. На обороте было нацарапано: Я знал вашего друга Джорджа из «Гардиан». «Гардиан» – «Опекун» – было ключевым словом. Приглашение на ужин и ящик для невостребованных писем, подумал он. В Саррате это язвительно называли великой разобщенностью Министерства иностранных дел.
– Telephone? – потребовал Джерри.
– Il est foutu, monsieur.
– Electricite?.
– Aussi foutue, monsieur, mais nous avons beaucoupde l'eau.
– Келлер? – с усмешкой спросил Джерри.
– Dans la cour, monsieur.
Он вышел в сад. Рядом с красотками сидела банда вояк тяжелой артиллерии Флит-стрит. Они потягивали шотландское виски и рассказывали друг другу сногсшибательные истории. Они походили на мальчишек-пилотов, ведущих «битву за Англию» на какой-то чужой войне На Джерри они взирали свысока, презирая его за высокое происхождение. На одном из них красовался белый головной платок, длинные волосы храбро реяли за спиной.
– Боже мой, это же Герцог, – произнес он. – Как ты сюда попал? Пришел пешком по Меконгу?
Но он не интересовал Джерри. Ему был нужен Келлер. Келлер был неизменной величиной. Этот американец работал в телеграфном информационном агентстве, Джерри знал его и раньше – они встречались на других войнах. Собственно говоря, ни один иностранный журналист не мог приехать в город и не предстать пред очами Келлера, и, если Джерри хотел, чтобы его визит выглядел правдоподобно, то обеспечить это можно было только после разговора с Келлером. А для Джерри было очень важно, чтобы в его легенду поверили все.
Он нашел Келлера, седого широкоплечего мужчину, на автостоянке. Один рукав рубашки закатан. Он стоял, засунув в карман другую руку, и смотрел, как водитель промывает из шланга салон «мерседеса».
– Молодец, Макс. Здорово.
– Превосходно, – откликнулся Келлер, посмотрел на Джерри и снова принялся смотреть на водителя.
Рядом стояла пара тощих кхмерских парней в расклешенных брюках и ботинках на высоких каблуках. На груди у них, поверх расстегнутых блестящих рубашек, болтались фотоаппараты. Они походили на фотографов модного журнала. На глазах у Джерри водитель отложил шланг и принялся скрести обивку сидений пачкой армейской корпии; та на глазах становилась коричневой. Подошел еще один американец, Джерри догадался, что это новый внештатный корреспондент Келлера. Тот на редкость часто менял внештатников.
– Что случилось? – спросил Джерри, глядя, как водитель снова принялся поливать машину из шланга.
– Двухдолларовый герой получил весьма дорогостоящую пулю, – пояснил внештатный корреспондент. – Вот что случилось. – У этого бледного южанина был такой вид, словно ему все время отчего-то очень весело, и Джерри почувствовал, что начинает его ненавидеть.
– Так, Келлер? – спросил Джерри.
– Фоторепортер, – ответил он.
Телеграфное агентство Келлера держало целый штат таких фоторепортеров. Камбоджийские мальчишки, наподобие тех, что стояли поблизости, работали во всех организациях. Им платили по два американских доллара за поездку на фронт и по двадцать – за каждую опубликованную фотографию. Джерри слышал, что Келлер теряет их по одному в неделю.
– Пуля попала в плечо, когда он бежал пригнувшись, – продолжил внештатный корреспондент. – Вышла ниже спины. Прошила парня насквозь, как травинка – гуся. – Казалось, ему это очень нравится.
– Где он? – спросил Джерри, просто чтобы что-нибудь сказать, пока водитель продолжал оттирать, промывать и скрести машину.
– Умер на обратном пути. Ты знаешь, что творится? Пару недель назад эти сволочи из нью-йоркского бюро вбили себе в голову какую-то чушь насчет лечения. Ничего слышать нехотят. Раньше мы переправляли их в Бангкок. Теперь нельзя. Запретили, друг. Ты слышал? Там, в больнице, дальше по дороге, они лежат на полу и вынуждены платить медсестрам зато, чтобы они принесли воды. Так, ребята?
Оба камбоджийца вежливо улыбнулись.
– Уэстерби, тебе что-нибудь нужно? – спросил Келлер. Его сероватое лицо было изрыто оспинами. Джерри хорошо знал его еще с шестидесятых годов. Тогда в Конго Келлер обжег руки, вытаскивая парня из горящего грузовика. Пальцы навсегда срослись между собой, и рука стала похожа на перепончатую когтистую лапу летучей мыши, но в остальном он не изменился. Джерри хорошо помнил тот случай, потому что тащил горящего парня за ноги.
– В газете хотят, чтобы я осмотрелся, – ответил он.
– И тебе это удается?
Джерри засмеялся, засмеялся и Келлер. Они выпили в баре шотландского виски, ожидая, когда машину приведут в порядок, и поболтали о былых временах. У главного входа они подцепили девушку, которая целый день ждала там, как выяснилось, именно Келлера. Увешанная фотоаппаратами, калифорнийка беспокойно переступала длинными ногами. Так как телефоны не работали, Джерри настойчиво попросил, чтобы по дороге они остановились у британского посольства – ему нужно было ответить на приглашение. Келлер откликнулся не слишком вежливо.
– Что-то ты, Уэстерби, стал похож на шпиона. Все кругом вынюхиваешь, лижешь задницы, чтобы докопаться до самой сути, а потом искажаешь факты, чтобы заплатили побольше, так, что ли? – Кое-кто утверждал, что примерно такой же была позиция самого Келлера, но злые языки всегда найдутся.
– Точно, – дружелюбно произнес Джерри. – Именно этим я и занимаюсь много лет.
У входа лежали свежие мешки с песком, в лучах палящего солнца сверкало новенькое противогранатное проволочное заграждение. В вестибюле огромный, разделенный на несколько частей плакат поражал своей неуместностью, достичь которой под силу только дипломатам. Он предлагал городу, где давно не было ни грамма горючего, «Британские автомобили самого высокого качества»; сверкали глянцем фотографии нескольких никому не доступных моделей.
– Я передам советнику, что вы приняли приглашение, – торжественно заявил секретарь.
В «мерседесе» до сих пор ощущался тепловатый запах крови, шофер включил кондиционер на повышенную мощность.
– Что они тут делают, Уэстерби? – спросил Келлер. – Налаживают отношения или как?
– Или как… – улыбнулся Джерри, не столько Келлеру, сколько калифорнийской девушке.
Джерри сел на переднее сиденье, Келлер с девушкой – на заднее.
– Ладно. Теперь слушай, – сказал Келлер.
– Давай, – откликнулся Джерри.
Он раскрыл блокнот и стал записывать рассказ Келлера. На девушке была короткая юбка, и Джерри с шофером в зеркале хорошо видели ее бедра Здоровая рука Келлера лежала на ее колене. Девушка носила невообразимое имя Лоррейн; она, как и Джерри, формально совершала поездку по району боевых действий, собирая новости для группы ежедневных газет на Среднем Западе, Вскоре на дороге не осталось других машин. Через некоторое время исчезли даже велорикши. Они ехали дальше в компании крестьян, велосипедистов и буйволов; вдоль дороги, возвещая близость нехоженых мест, тянулись цветущие кусты.
– Тяжелые бои идут на всех основных шоссейных дорогах, – нараспев произносил Келлер, медленно, чтобы Джерри успел записать. – По ночам происходят обстрелы реактивными снарядами, днем – пластиковыми бомбами. Лон Нол все еще воображает себя божеством, а у американского посольства за то, что они сначала поддерживали Лон Нола, а потом пытались его вышвырнуть, щеки пылают от стыда. – Келлер сообщил и о статистике: об артиллерийско-техническом снабжении, потерях ранеными и убитыми, о размерах американской помощи. Назвал имена генералов, продававших оружие красным кхмерам, генералов, командовавших армиями-призраками и получающих причитающееся солдатам жалованье; генералов, прославившихся и тем и другим. – Словом, обычная неразбериха. Плохие парни слишком слабы, чтобы взять город, хорошие парни слишком глубоко увязли в дерьме, чтобы взять деревню, и никто не хочет драться, кроме коммунистов. Студенты готовы все спалить, как только их лишат отсрочки от отправки на фронт, каждый день происходят голодные бунты. Коррупция такая, словно завтрашний день никогда не наступит. Никто не может жить на зарплату, сколачиваются состояния, а вся страна истекает кровью до смерти. Королевская власть существует только в воображении, в посольстве – сумасшедший дом, шпионов больше, чем честных людей, и все делают вид, что хранят какой-то секрет. Хочешь еще?
