Эмилио Сальгари - На Дальнем Западе. Ловцы трепанга

— Я ведь не говорю тебе, что у них такие же крылья, как и у птиц. Они снабжены широкой перепонкой, которая идет от передних лап к задним и продолжается до хвоста. Когда в воздухе они перебирают своими лапами, как будто плавая, они действительно летают, и эта перепонка служит им крыльями.

— И эти животные водятся тут на острове?

— Я видел их в окрестностях Дорея и в заливе; они и здесь должны быть.

— Ш–ш…

— Еще один?

— На этот раз вряд ли летающая обезьяна…

Ван–Горн и Корнелиус застыли на месте. С верховья реки донесся шум, как будто от падения каких–то тел в воду. Но тьма была так непроницаема, что и в десяти шагах едва можно было что–нибудь различить

— Ты слышал? — спросил Корнелиус.

— Да, — ответил Ван–Горн. На этот раз в его голосе чувствовалось беспокойство.

— Кто–то прыгнул с берега в воду.

— Боюсь, что так.

— Может, пираты?

— Пираты не проберутся сюда.

— Они могли высадиться и отправиться пешком вдоль берега, с расчетом напасть на нас с двух сторон.

Ван–Горн ничего не сказал, но отрицательно мотнул головой.

— Что нам делать?

— Только по–прежнему внимательно следить за обоими берегами. Если это человек, то ему придется перейти отмель, чтобы добраться до нас.

— Верно. — Слышишь, опять этот плеск.

— И третий поодаль…

— Не окружают ли они нас? — в голосе Корнелиуса послышалась дрожь.

— О, посмотри туда, — указал Ван–Горн на левый берег реки.

Только тогда Корнелиус заметил на поверхности воды продолговатые темные массы, которые медленно продвигались к отмели, взбаламучивая вокруг себя воду.

— Что это, лодки?

— Нет, крокодилы…

— Так здесь водятся и крокодилы?

— Да, во всех реках острова.

— Они нападут на нас? — волновался Корнелиус. — Как хорошо, что мы, по крайней мере, в шлюпке.

— В шлюпке–то в шлюпке, но мы так завязли в песке, что не сможем скоро выбраться на берег. Если крокодилы подплывут сюда, они и в шлюпку могут забраться, и сломать ее ударами хвоста им не так трудно.

— Разбудить дядю, Горн?

— Разбуди всех. Мне думается, что нам предстоят довольно неприятные минуты.

Капитан, Ханс и Лю–Ханг тотчас вскочили, лишь только Корнелиус, растолкав их, шепнул:

— Вставайте! Крокодилы!..

Капитан, осмотревшись и увидев, откуда движутся крокодилы, сейчас же понял, какая угрожала опасность.

— Дело может принять серьезный оборот, — сказал он. — Крокодилы на Новой Гвинее очень хищны и не боятся людей. Что, прилив начался?

— Вода как будто начинает подниматься.

— Пока прилив не поставит нас на воду, придется защищаться.

— Но как же нам защищаться? Стрелять — дикари, пираты ли, другие ли услышат выстрелы и двинутся против нас.

— Так–то оно так, но не отдавать же нам себя на съедение крокодилам, боясь привлечь новых врагов. Как только прилив снимет нас с мели, мы доплывем до берега и уйдем в лес. А пока нужно отразить нападение. Но смотрите, стреляйте прямо в пасть: туловище крокодилов покрыто такой крепкой чешуей, что пули только отскакивают от нее.

Крокодилы приближались. Теперь было видно, что их не два и не три, а целая стая: двадцать, тридцать, может быть, и больше.

Как могли они собраться в таком количестве, когда днем на всей реке не было видно ни одного? Приплыли ли они из какого–нибудь озера или болота, с верховьев реки? Этого никто не мог объяснить, но перед злосчастными моряками теперь вставала новая грозная опасность.

Крокодилы, почувствовав добычу, со всех сторон приближались к шлюпке и уже окружили отмель.

При слабом свете звезд можно было увидеть, как они раскрывали громадные челюсти с длинными зубами и смыкали их со звуком, подобным тому, какой производит, падая, крышка сундука.

Их хвосты яростно били по воде, разлетавшейся брызгами во все стороны, а чешуйки позванивали так, будто кто–то переворачивал мешок с серебром.

Крокодилы приблизились вплотную к отмели, остановились и приподнялись на лапах, вытянувшись вперед, словно рассматривали, что за добыча приготовлена им. Потом один из крокодилов — должно быть, самый крупный, в нем было по крайней мере восемь или девять метров, — одним прыжком вскочил на отмель и двинулся прямо к шлюпке.

— Как он отвратителен! — проговорил Ханс, дрожа.

— Смелей, ребята! — крикнул Ван–Сталь, который и на этот раз не потерял присутствия духа. — Этот — мой!

Крокодил был уже в нескольких шагах от шлюпки. Ван–Сталь вскинул ружье, прицелился и выстрелил прямо в разверстую пасть чудовища.

Крокодил был убит наповал: пуля, пройдя через горло, проникла глубоко в его тело. Крокодил резко вытянулся, как конь, становящийся на дыбы, ударил хвостом по песку и упал, судорожно корчась. Но остальные животные ничуть не были испуганы выстрелом, хотя он и был им непривычен — папуасы не имеют ведь огнестрельного оружия, а европейцы бывают здесь так редко. Почти одновременно вся стая вскочила на отмель и бросилась к шлюпке.

— Стреляй! — скомандовал капитан, заряжая свое ружье. Натиск был ужасен. Исполинские пресмыкающиеся, готовые проглотить не только людей, но, казалось, и саму шлюпку, быстро надвигались, давя и тесня друг друга, чтобы первыми придти к добыче. Их теплое, зловонное дыхание уже доносилось до осажденных. Но и те не оставались в бездействии, хотя возникшая перед ними смертельная опасность сперва сильно смутила их.

Моряки безостановочно стреляли, заряжали и снова стреляли в выраставшую перед ними стену чудовищ с разверстыми пастями. Не успевал какой–нибудь крокодил подойти слишком близко к шлюпке, убитый, он с грохотом падал в воду.

Крокодилы не останавливались, они подходили все ближе и ближе. Капитан, а за ним и другие схватили топоры, гарпуны и ждали крокодилов. Они встретили их ударами топоров и гарпунов; действуя ими с необыкновенной легкостью, они крушили все вокруг себя, проламывали черепа, разбивали челюсти, разрывали пасти отвратительных животных.

К счастью, борта шлюпки были так высоки, что крокодилы не могли преодолеть их и забраться в саму шлюпку, а все их усилия разбить или перевернуть ее оказались бесплодными.

Осажденным способствовало еще и то, что крокодилы, выбравшись из воды, становятся грузными и неповоротливыми.

Натиск ослабевал. Теперь капитан и Ван–Горн, стоя перед шлюпкой с топорами в руках встречали тяжелыми ударами последних смельчаков, осмеливавшихся подбираться вплотную к шлюпке, а Корнелиус, Ханс и Лю–Ханг посылали пулю за пулей в разинутые пасти.

Это отчаянное сопротивление, грохот выстрелов и вспышки пороха сломили наконец упорство хищных животных. Они отступили, но только до края отмели: от лакомой добычи они все же, по–видимому, не отказывались.