Дмитрий Биленкин - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1980 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)
Я достаточно разбираюсь в этих делах, чтобы понять: через определенные промежутки времени они будут убивать заложников, одного за другим, пока не будет выполнено какое-то их требование. Какое? Тут я вспоминаю, что не было дозаправки. Я бы услышал.
В чем дело? Русские отказались? Или какие-то другие причины?
Одно ясно — Рокко сказал мне об этом недвусмысленно — следующей жертвой стану я!
И еще одно: теперь уже ждать от бандитов, чтобы они сдались, не приходится. Они хладнокровно на глазах у всех совершили убийство. А ведь до этого был выстрел; быть может, застрелили кого-нибудь из летчиков или того ребенка?
Ну что ж, я их понимаю — терять им нечего. И без этих убийств им была обеспечена смертная казнь или пожизненное заключение — не только за захват самолета, но и за все их прошлые дела. А уж теперь…
Одно я так никогда, наверное, не пойму — почему из десятков пассажиров в качестве своей первой жертвы они выбрали этого беднягу парикмахера? Вот тебе и «Пизанская башня», и «Буксир в порту»…
Понимаю, если б меня, но его…
А меня может спасти только чудо!
Опять тянется невыносимое ожидание.
В салоне духота. Слышно тяжелое дыхание, надрывный кашель, детский плач. Многие пассажиры, не выдержав напряжения или наглотавшись снотворного, спят.
Стюардессы по-прежнему ходят по салону, помогая чем могут.
Периодически слышен голос Белинды:
— Не вставать! Руку из кармана! Буду стрелять!
Это она на всякий случай: мол, не дремлет, все видит, все замечает.
А вот «боксер», тот-то уж наверняка все замечает, от его кабаньих глазок ничто не укроется.
Слышу снаружи какой-то шорох, возню, шум мотора, стук. Ага, это подошел заправщик. Слава богу! Требование бандитов выполняется — идет заправка самолета. И я уношусь в мечту — вот мы поднимаемся в воздух, летим, летим и, наконец, приземляемся на каком-нибудь индийском или иранском аэродроме. Налетчики сдаются, а нас всех выпускают и отправляют домой.
Ох, как хочется жить! Только бы жить!..
На меня постепенно тоже нападает оцепенение. Невозможно, чтобы столько времени нервы были натянуты, как струны у рояля.
Надежда сменяется равнодушием. Ну убьют, ну освободят, не все ли равно, пусть будет что будет…
Наверное, я задремал. Очнулся, посмотрел в иллюминатор: по-моему, стало светлей; бросаю взгляд на часы; видимо, скоро рассвет. Но который час? Черт его знает, я ведь не знаю, где мы.
Вот тогда-то, когда и я, и, наверное, другие пассажиры, да и сами бандиты меньше всего об этом думали, все и происходит!
Да, ту ночь я не забуду никогда. И никогда не забуду эти короткие секунды, пока все происходило.
И людей этих тоже никогда не забуду…
Как они оказались в самолете? Откуда? В какой момент? Я ведь профессионал, но не могу ответить на этот вопрос. Их было немного, но с какой фантастической быстротой, с какой невероятной точностью они действовали! Не люди, а черти!
Сейчас я вам это опишу подробно.
Но учтите, все продолжалось не больше времени, наверное, чем мне потребовалось, чтобы написать эту фразу. Так что я вам как бы прокручу это в замедленной съемке. Ну, знаете, как по телевизору во время футбольной передачи повторяют забитый гол. Поняли?
Так вот: первый, с кем они покончили, был «боксер». Он действительно с поразительной быстротой поднял свой пистолет. Но если уж говорить о поразительном, так это то, что парень, в которого он целился, оказался быстрее! Тот парень даже не поднимал руки — казалось, он стреляет не целясь, даже не глядя на «боксера», откуда-то снизу. Я глазам бы своим не поверил, если б не дырка у «боксера» во лбу. Маленькая дырка!
Я вам, кажется, уже говорил, что мог бы выступать в цирке с номером стрельбы из пистолета. Но я бы такого не сумел! Этот парень явно выбрал не ту профессию — в цирке Медрано или на ярмарках он бы с такими данными давно стал миллионером.
Нет, как он его!..
Поверите, у меня будто гора с плеч. Когда я увидел, как грохнулся этот подлец, я словно вновь родился! Я понял, что буду жить! Жить! Жить!..
Обернувшись, я увидел Белинду. Она не успела даже руки с пистолетом поднять, как пистолет этот у нее выбил другой парень и одной рукой так скрутил ее, что она превратилась в куклу. Знаете такую куклу? Вроде человек, а в то же время неподвижный манекен, только глаза блестят. Ох и злобы в этих глазах! На весь мир хватило бы. Но что же это был за прием? Я такого не знаю, даже разглядеть не успел. Они невероятно, феноменально, просто не по-людски быстры, эти ребята. Какие-то метеоры! Будто в старых кинолентах, помните, где все так быстро-быстро двигается, что и уследить не успеваешь? Это очень смешно.
В фильмах. Не здесь.
И не для всех. Для налетчиков, например, какой уж смех…
Но главное происходило в голове самолета — занавески были сорваны еще Рокко, чтобы он мог видеть все, что делается в салоне. И с моего места мне тоже было видно.
Значит, там дело происходило так (можете мне поверить — зрение у меня дай бог, я все разглядел).
Диспозиция была следующая: эта маленькая змея сидела на откидном стульчике для стюардесс, на коленях у нее лежал ребенок-японец, в руке был пистолет. Теперь я понимаю, чем они держали летчиков: грозили, видимо, пристрелить ребенка, если те будут артачиться. А Рокко стоял в проеме двери, которая ведет в пилотскую кабину, и следил за летчиками.
Когда те двое парней свалились на бандитов словно снег на голову, девчонка промедлила лишь секунду и, направив пистолет в голову ребенка, нажала спуск.
Я потом долго не мог забыть выражение ее глаз. Думаете, отчаянное? Испуганное? Злое? Не угадали. Абсолютно равнодушное! Словно делала привычное дело. Сидит такая где-нибудь на ткацкой фабрике за каким-нибудь станком или еще где, раздается звоночек, свисточек — словом, сигнал, она и нажимает кнопку, ну такой трудовой процесс, работа такая.
И вот так же спокойненько она нажимает на спуск своего пистолета, а что сейчас пуля разнесет голову ребенка, ее совершенно не интересует.
Только пуля в ребенка не попадает. Один из тех успевает разгадать, предусмотреть, предупредить ее жест — он все с той же поражающей меня быстротой успевает подставить свою руку и принять пулю на себя.
Я после, как профессионал, анализировал, почему он так поступил, пожертвовал рукой? И понял: другого выхода у него не было. Любое другое решение потребовало бы больше времени: выстрелить в нее, оттолкнуть, схватить — ничего этого при всей своей феноменальной быстроте он бы сделать не успел.
Только пожертвовать рукой…
Или ребенком.
