И. Глебов - Подвиг продолжается
Но шутливый тон Алексея успокоил девушку, она повеселела.
— Вы дома у тети Паши бываете? — приступил к делу Алексей.
— Мы рядом живем, и я иногда забегаю за ней, когда иду на работу.
— И Анна Ивановна, наверное, к ней заходила?
Так исподволь Русов расспрашивает про Лещеву, про тетю Пашу. Он смотрит на девушку весело, дружески, но только по неопытности Люся не замечает, как внимательно вслушивается он в каждый оттенок ее голоса.
— Вы сможете сегодня вечером сходить к тете Паше? — спросил Алексей.
— Зачем?
— Ну, допустим, понадобилась какая-нибудь кастрюля или вышивка.
Люся сдержанно улыбнулась, понимая, что не это главное, зачем она должна идти к тете Паше.
— Могу сходить.
— Тогда слушайте. Это очень серьезное поручение, и я обращаюсь к вам как к комсомолке и вполне зрелому человеку.
Люся закивала, дескать, хорошо понимает, а Алексей продолжал:
— Анна Ивановна подозревается нами в плохих делах, а тетя Паша не хочет сказать, хотя наверняка знает, где Лещева жила и куда уехала. Я не прошу вас что-то делать исподтишка. Все значительно проще. Как только тетя Паша признается, что промолчала, когда ее спрашивали, вы и скажите, что она поступила нечестно, неправильно. Убедите ее, что надо пойти в милицию и рассказать всю правду. Тетя Паша когда-нибудь и без этого поймет, что поступила нечестно, но дело-то не терпит.
Когда Алексей закончил, Люся смотрела веселее, чуть заметно улыбалась и в ее взгляде выражалась уверенность. Они договорились, что завтра утром встретятся в сквере на площади.
...Утро выдалось на редкость пасмурное. Дождя, правда, не было, но он мог посыпать в любое время из мутных туч, повисших низко над городом и обложивших все небо.
Только в Волгограде Алексей на себе почувствовал, что значит жить на границе с полупустыней. Он буквально изнемогал от жары и недоверчиво слушал коренных волжан, которые утверждали вполне серьезно:
— Это разве жара! Вот раньше было, да! А теперь кругом моря: Цимлянское, Волгоградское, канал проходит. Не тот теперь климат, совсем не тот, куда мягче...
Радуясь нежданной прохладе, Алексей со свежей газетой присел на скамью в сквере. Пока пробежал заголовки, прочитал последние сообщения из-за рубежа и спортивные новости, начал накрапывать мелкий дождь. Алексей оглянулся в поисках укрытия и увидел Люсю, спешившую через площадь.
Девушка поздоровалась и стала рассказывать:
— Была я у тети Паши. Зашла к ней и все, как вы говорили, объяснила. Окаянный, говорит, меня попутал связаться с этой Анной Ивановной. В общем, так: Лещева уехала вместе с Тосей, у которой жила на квартире последнее время.
— С какой Тосей?
— У нас в поликлинике работала медсестрой Тося Лукимова. Сначала она уволилась, а дня через три и Анна Ивановна заявление подала.
— Тосин адрес знаете?
— Нет, не знаю. И куда уехали они, тетя Паша тоже ничего не сказала.
— Ну, а вы говорили ей, что она нечестно поступила, ничего не сказав мне?
— Говорила. Она еще вчера, когда были в поликлинике, догадалась, что вы из милиции, и смолчала. Побоялась, что вы ее оштрафуете.
— За что?
— А вдруг дознаетесь, что Анна Ивановна жила у нее на квартире без прописки, и за это оштрафуете.
— Вот оно что...
Алексей поблагодарил Люсю, и они дружески простились. Она пошла на работу, а он заспешил к телефону-автомату. Позвонил Кларе Федоровне. Та подтвердила, что действительно недавно в поликлинике работала медицинской сестрой Лукимова Таисия Петровна, которая уволилась неделю назад и уехала к родственникам куда-то в другой город.
Хорошо, что у Клары Федоровны был записан волгоградский адрес Лукимовой.
Первые сюрпризы
В свое время, как и все мальчишки, Алексей громогласно распевал: «Трамвай ползет как черепаха...» Теперь он по-настоящему почувствовал справедливость этих слов. И зачем он только сел в трамвай! Мог бы позвонить дежурь ному по управлению, и прислали бы машину. А он послушался Клару Федоровну: «Разгуляевка недалеко». Поселок этот действительно недалеко, если ехать напрямик, но трамвай ползет, огибая вокзал, петляет по узким улицам с небольшими домишками и снова идет вдоль шоссе, то и дело замедляя ход и останавливаясь через каждые 2—3 минуты.
Вагон новенький, с полумягкими сиденьями, поблескивает свежей краской и лаком, а Алексея зло разбирает: «Выпускают же! Давно пора заменить троллейбусами!» Он нетерпеливо поглядывает на спину водителя и нервничает: скорее! скорее!
И мог ли он спокойно сидеть? Лещева опять ускользнула у него из-под носа. Тут волком взвоешь.
Но если бы только это. Ведь Лещева уехала вместе с медицинской сестрой Лукимовой. От одной этой мысли можно сойти с ума. Сперва Малинина, потом Тригубова, а теперь вот Лукимова. Скорее бы приехать к хозяевам квартиры и хоть что-то выяснить!
Наконец Алексей выскочил из вагона и побежал искать улицу. Она оказалась недалеко за поворотом дороги.
Дома небольшие, одноэтажные. Заборы, калитки с табличками:
«Во дворе злая собака».
Вот номер 23, а вот 25. Ему нужно в следующий. Подходит. Но не спешит войти, — профессиональная привычка. Через забор видит во дворе пожилую женщину. Здоровается и спрашивает:
— У вас, случаем, квартира не сдается?
Женщина подходит ближе, смотрит на незнакомца подслеповатыми глазами и отвечает певуче:
— Должна бы. Уезжают у меня. Комната большая, светлая, с отдельным входом.
— Это подходяще, — кивает Алексей. — Когда же уезжают квартиранты?
— Сегодня, должно. Заходите, посмотрите комнату. Все равно вещи у них отправлены, по чемодану осталось.
— Неудобно, пока не уехали. Дома, поди?
— Одна дома, а другая за покупками пошла.
— У вас что же, обе женщины?
— Ага, две дамочки, незамужние. Одна-то уже в годах, Анной Ивановной звать, другая помоложе. Обе врачихи, серьезные такие, самостоятельные. Тося-то на базар поехала, должна скоро быть.
«Повезло! Лещева здесь! Зайти бы сразу и задержать ее! — У Алексея даже сердце заколотилось. — Взять? Нет? Да, взять, а то уедет! Докажу ли?» И сразу все дело от корки до корки, все свидетельские показания и улики промелькнули в голове. «Трудно, есть риск, но возможно. Докажу!»
Это решение так и подталкивало Русова действовать немедленно, быстро, решительно. В то же время он трезво оценил обстановку. Надо не только задержать Лещеву, но и сделать в квартире обыск, пересмотреть вещи, а для этого придется пригласить понятых, написать протокол. Мало ли что еще понадобится, а он один. Пока провозится с вещами, Лещева может спрятать, выбросить или, наконец, проглотить какую-нибудь писульку, важную для следствия, а то и попытается сбежать.
