Братья Кип (сборник) - Жюль Верн
По реке на маленькой лодке плыла молодая девушка и пела:
Мой белый кораблик цветами украшен,
В разлуке с любимым безрадостны дни,
Ему Провиденье дорогу укажет,
Спаси его, Господи, и сохрани.
Ты наша опора, наш вечный маяк,
Молю, разгони на пути его мрак.
Цзинь Фо покачал головой. Девушка продолжала петь:
Любимый далеко, в стране чужой и дикой,
За сопками дацзы и за стеной Великой[12].
Трепещет вся душа, а ураган ревет,
Отвагою дыша, любимый вдаль идет.
Цзинь Фо безмолвно слушал. Песня заканчивалась:
Сокровищ ищешь ты, но призрачны они.
Что, если вдалеке твои прервутся дни?
Приди, отец готов благословенье дать,
Вернись, ведь жизнь идет, любовь не может ждать[13].
— Да, девочка, может, и права, — пробормотал Цзинь Фо. — Богатство еще не все! Но и без него жизнь бессмысленна!
Через полчаса наш герой вошел в ворота своего дома. Сыщики остались за оградой. Китаец спокойно отправился к павильону Долгая жизнь, открыл дверь и оказался в небольшом, мягко освещенном помещении. На столике из цельного куска нефрита стоял флакон с растворенным в яде опиумом.
Вернись, ведь жизнь идет, любовь не может ждать
Китаец взял с полки два зернышка дурмана и положил их в длинную трубку, которой обычно пользуются курильщики-наркоманы.
"Черт побери, — подумал Цзинь Фо, — через несколько минут я умру — и никаких эмоций!"
Он поколебался секунду. Потом, бросив трубку на пол, так что она вдребезги разбилась, воскликнул:
— Нет! Я хочу испытать волнение! Я должен! Я хочу! И так будет!
Выйдя из павильона, Цзинь Фо быстрым шагом направился к Вану.
Глава VIII, В КОТОРОЙ ЦЗИНЬ ФО ПРОСИТ ВАНА ОБ ОДНОЙ СЕРЬЕЗНОЙ УСЛУГЕ, КОТОРУЮ ТОТ ВОСПРИНИМАЕТ ВЕСЬМА СЕРЬЕЗНО
Философ еще не спал. Вытянувшись на лежанке, он просматривал последний номер "Пекинских новостей" и время от времени хмурился — статья в адрес правящей династии Цин[14] была более чем хвалебной.
Цзинь Фо толкнул дверь, вошел в комнату, опустился в кресло и сразу же обратился к другу:
— Ван, я хочу попросить тебя об одной услуге.
— Ты всегда можешь рассчитывать на меня, — ответил философ, отбросив газету.
— Услугу, о которой я попрошу, — сказал Цзинь Фо, — оказывают только один раз.
— Пока не очень понятно.
— Ван, — продолжил Цзинь Фо, — я разорен.
— Ах, вот как! — ответил философ тоном человека, который услышал скорее хорошую, нежели плохую новость.
— Пришло письмо из Сан-Франциско, — продолжал Цзинь Фо. — Оно извещает о банкротстве Центрального банка Калифорнии. Кроме нашего дома и около тысячи долларов у меня ничего не осталось.
— Таким образом, — ответил Ван, внимательно посмотрев на своего ученика, — богатого Цзинь Фо больше не существует?
— Да, Ван, ты говоришь с бедным Цзинь Фо, которого, впрочем, нищета не страшит.
— Хороший ответ. — Ван поднялся с кровати. — Значит, я не напрасно терял на тебя время и силы. До сих пор ты не жил, а лишь существовал — без борьбы, страсти, цели!
"Будущее покрыто мраком?! Ну и что! — сказал Конфуций. — Несчастий всегда бывает меньше, чем ожидаешь". Наконец мы сможем сами зарабатывать на чашку риса. И еще Конфуций учит: "В жизни бывают взлеты и падения. Колесо удачи крутится не переставая, и весенний ветер изменчив. Богатый ты или бедный — исполняй свой долг". Ну что, пойдем?
Вскочив с кровати, Ван протянул Цзинь Фо руку.
Но тот его остановил:
— Я сказал, что бедность меня не пугает. Однако это только потому, что мне недолго осталось…
— Вот оно что, — внешне Ван оставался невозмутимым, — значит, ты хочешь…
— Умереть!
— Умереть, — спокойно повторил философ. — Человек, решивший покончить с жизнью, не говорит об этом никому.
— Ты прав, — согласился Цзинь Фо, — но смерть все-таки должна вызвать во мне настоящее волнение. Первое и последнее. Когда же я собирался проглотить отравленный опиум, сердце билось так слабо, что я выбросил яд и пришел сюда.
— Дабы пригласить меня в свою компанию, друг мой? — улыбаясь спросил Ван.
— Нет, — ответил Цзинь Фо, — ты должен жить!
— Почему?
— Потому, что именно ты убьешь меня.
При этих словах Ван даже не вздрогнул. Но Цзинь Фо, смотревший философу прямо в глаза, заметил в них вспыхнувший огонек. Что-то проснулось в бывшем тайпине. Вряд ли он колебался. Восемнадцать лет праведной жизни не подавили в нем кровавых инстинктов. Он конечно исполнит волю ученика, отец которого когда-то приютил его! Исполнит!
Искорка в зрачках мудреца погасла так же быстро, как и возникла.
— Так вот о какой услуге идет речь! — произнес он.
— Да! — кивнул Цзинь Фо.
— И как ты себе это представляешь? — Философ казался теперь еще более спокойным.
— К двадцать пятому июня, то есть не позже, чем через пятьдесят дней, когда мне исполнится тридцать два года, я должен умереть. Не важно когда, где и как сие произойдет. Главное, чтобы в каждую из оставшихся мне восьмидесяти тысяч минут я боялся внезапной и, может быть, страшной кончины. Пусть сердце восемьдесят тысяч раз сожмется в страхе и ужасе, и, умирая, я воскликну: вот они, мгновения, до краев заполненные чувством!
Цзинь Фо немного волновался. Философ с серьезным выражением слушал ученика, украдкой бросая взгляд на портрет тайпинского императора.
— Ты выполнишь мою просьбу? Ничто тебя не остановит? — спросил Цзинь Фо.
Жестом философ дал понять, что подобные вопросы неуместны. Тем не менее для вящей убедительности он спросил:
— Таким образом, ты вполне добровольно отказываешься от самого желанного и ценного, что дает Бог, — жизни?
— Да, по собственной воле.
— Без сожаления?
— Без сожаления, — ответил Цзинь Фо. — Жить до старости, чтобы походить на трухлявый пень? Я и богатым этого не желал, став же бедным, хочу еще меньше.
— А молодая вдова из Пекина? — спросил Ван. — Что будет с ней?
— Жизнь со мной сделала бы Лэ У несчастной, смерть же принесет ей состояние.
— Ты об этом позаботился?
— Да. А ты, Ван, получишь по страховке пятьдесят тысяч долларов.
— Вот как! — воскликнул философ.
— Так вот о какой услуге идет речь!
— И еще одно тебе необходимо знать!
— Что именно?
— Тебя могут привлечь к суду за убийство.
— А, — небрежно махнул рукой Ван, — только идиоты и трусы оставляют следы!
— Нет, Ван, лучше поступим так.
Цзинь Фо подошел к столу, взял бумагу и четким размашистым почерком написал: "Я устал и добровольно ухожу из жизни. Цзинь Фо".
Потом передал листок
