Варварская вера - Александр Пугачев
— Я не подведу. Обещаю! — Гарпе было лестно, что настолько ответственное дело поручили именно ей. Она начала осматривать амазонок, стоящих вокруг неё в рядах, продумывая, кого и на каком этапе пути поставит в разведчицы.
Ксанфа, которая в армии Фалестриды отвечала за медицинскую помощь, заволновалась насчёт выносливости основного состава амазонок:
— Сколько дней нам придётся добираться? Дорога предстоит дальняя…
— Весь путь займёт двадцать дней, — поспешила ответить Профоя, стоящая рядом с ней в первом ряду. Она изучала дорожную карту вместе с царицей и, как и Мирина, была осведомлена обо всём, с чем им предстояло столкнуться в пути. Обе амазонки были в личной охране Фалестриды, из-за чего всегда знали больше, чем остальные воительницы.
— Всё верно. Двадцати дней нам точно хватит, — Фалестрида ещё раз осмотрела своё войско, а затем подняла свой меч вверх, — выдвигаемся! Разведчицы, выводите коней и идите на запад! Да сохранит нас Олимп!
— Агава, Климена, Текмесса, за мной! — Гарпа направилась в сторону конюшен. Следом за ней пошли разведчицы.
Фалестрида кивнула Гарпе, а затем напоследок осмотрела своё поселение. К ней подошла Ксанфа:
— Наш лагерь так и оставим?
— Мы ведь всё взяли с собой: продовольствие, оружие, строительные материалы, одежду и доспехи? — царица кинула взгляд на гружёные повозки, стоящие вдоль дороги.
— Да, я лично проверила. Мы только несколько бочек с вином в погребе по твоему приказу оставили, — Ксанфа опустила взгляд на стоящую рядом с Фалестридой Киму, которая улыбалась — девочка не любила, когда амазонки пили вино. — Ну так что?
Царица на секунду задумалась, а затем на выдохе проговорила:
— Да, лагерь так и оставим. Ты же выполнила мою просьбу?
Ксанфа кивнула:
— Да. Я отравила то вино, которое осталось в погребе. Любой испробовавший его воитель скончается в течение нескольких суток.
— Это наш подарок войску Македонского на прощание, — Фалестрида повернулась к своим амазонкам, которые стояли рядом с лошадьми, — в дорогу!
Ксанфа за руку повела Киму к повозкам, а Фалестрида, отойдя от поселения, обернулась, стараясь запомнить вид родного для неё дома. В поселении, которое основала её мама, Диоксиппа, она провела значимую часть своей жизни. Ей не хотелось его покидать, но она переживала в первую очередь за своё племя, и в Фемискире, городе Ипполиты, её амазонкам, она была уверена, будет лучше.
Колонна с амазонками двинулась в дорогу. Кима, сидящая в повозке с Фалестридой, смотрела по сторонам, и в один момент заметила растущие вдоль дороги орхидеи. Она принялась рассматривать их: цветки расцветали на её глазах, а их прозрачные лепестки переливались блёстками при рассветном солнечном свете. Вслед за повозкой, с правой стороны, куда смотрела девочка, пробежала стая серых лисиц. Кима удивлённо ахнула, провожая их взглядом, а затем умиротворённо закрыла глаза, положив голову на плечо мамы. Она чувствовала, что Афродита её оберегала, и от этого чувства ей было спокойно на душе. Спустя время она заснула с улыбкой на губах, прокручивая в голове недавно снившийся ей сон, в котором к ней приходила Афродита на пару с ручной и милой лисицей Арфой.
II
Три сестры, Ипполита, Орифия и Пенфесилия, находились на предгорном массиве, с которого были видны все земли, принадлежащие их большому и величественному городу Фемискире. Отсюда были видны как его огромные каменные стены со скрывающимися за ними зданиями, так и находящиеся за его периметром пастбища, засеянные поля, площадки для сборов войск.
В этом горном месте нетронутой природы девушки любили уединяться, особенно старшая сестра Ипполита, царица их процветающего племени амазонок, — здесь она с сёстрами обсуждала стратегию развития племени, а также открыто и по-сестрински общалась с ними, не боясь, что их разговоры могут быть услышаны посторонними.
Сёстры лежали на траве, наслаждаясь полуденным солнцем и лёгким горным ветром. Все трое были одеты в лёгкие светлые платья и летние сандалии; тёмные волосы Ипполиты и Орифии были аккуратно собраны в пучок, а у Пенфесилии, младшей сестры, светлые волосы были распущены и заканчивались чуть ниже груди. Также у неё, в отличие от её сестёр, были голубые глаза и крайне миниатюрное телосложение; Ипполита и Орифия, напротив, имели спортивные тела и были выше и коренастее младшей сестры, а их тёмные глаза выделялись за счёт их выразительности и большого размера.
Ипполита, всё также лёжа на траве и не открывая глаз, сообщила своим сёстрам:
— В связи с грядущим слиянием с нашим племенем амазонок Фалестриды, я хочу переназначить руководящий состав нашей армии, чтобы были учтены интересы обоих племён. О каких воительницах Фалестриды вы слышали? Я понимаю, её племя славится многими талантливыми амазонками, но я бы хотела узнать о лучших из них для их дальнейшего назначения на руководящие места.
Орифия, тоже не открывая глаз, напрягла лоб, вспоминая войско Фалестриды, а затем ответила:
— Я знаю Гарпу, с которой в детстве росла и дружила на Эгейских островах. Она уже тогда впечатлила меня своей внимательностью и холодной рассудительностью, а также умением быстро вникать в суть дела, заинтересовывая им остальных. Насколько я слышала позже, она хорошо показала себя в массовых сражениях. До присоединения к племени Фалестриды, она помогала скифам из Азии в войне против колхов вплоть до победы скифов. Они до сих пор считают Гарпу своим другом.
Ипполита открыла глаза и, повернув к собеседнице голову, одобряющим взглядом посмотрела на неё:
— Это крайне хорошие качества и ценный опыт для командующей каким-нибудь пограничным отрядом.
Пенфесилия повернулась к сёстрам, заметив:
— Или разведывательным отрядом! Напомни, как Гарпа выглядит?
Орифия открыла глаза и отвела взгляд куда-то вдаль, вспоминая внешность бывшей подруги:
— Я точно помню, что у неё было прозвище «ночь». Его ей дали из-за её чёрных волос, смуглой кожи и чёрных, как ночь, глаз. Она очень высокая и с виду мужественная, но слаба к мужскому полу, — девушка
