Исповедь самоубийцы. От первого лица - Глеб Вербов
Ведь она и так, бедняжка, выбивается из сил, чтобы скрыть от меня этот запах, а я, оказывается, всё равно его чувствую! Значит придётся ей ещё больше стараться, нанимать специалистов, консультироваться с психологами только лишь для того, чтобы я не чувствовал этот запах. А смысл?! Рак от этого никуда не денется! И я буду медленно гнить на глазах у детей, а жена будет целовать меня, смердящего, всячески скрывая отвращение, будет ухаживать за мной – лежачим полутрупом, и неизвестно, сколько это может продлиться. Я не хочу смотреть на это!
Тем временем волны запахов накатывали на моё сознание. К запаху гнили примешивались ещё какие-то давящие на психику ароматы. Я понимал, что скоро могу просто потерять сознание и уже никогда не очнуться. А жене придётся до конца ухаживать за мной. Вдруг раздался голос жены. Она мне жаловалась, что опять не работает стиральная машинка. Мне показалось немного досадным то, что жена меня пытается так неуклюже отвлечь от мыслей о раке. Ведь ясно, что это было сделано специально, чтобы я вместе с сыном в последний раз починил эту машинку. Чтобы у него, да и у меня, осталась память об этом. Я еле передвигался, но собравшись с силами моральными и физическими, не давая вида о моём состоянии, прочистил вместе с сыном фильтр, машинка заработала. Да, подумал я тогда, конечно, все деньги ушли на установку оборудования для отвода моих запахов. На ремонт машинки денег не осталось. Бедная моя жена! А жена не унималась: она стала планировать, в какой комнате я теперь буду жить. То есть лежать – я это прекрасно понимал.
Она предложила мне занять угловую небольшую комнатку. Если бы я был здоров я бы ни за что не согласился на такой вариант! У меня компьютер, книги, столько вещей! Туда это всё не влезло бы. Более того, зимой угловая стена промерзает, летом, наоборот, прогревается. Да и воздуха там мало в этой конуре. Но теперь я понимал, что это самый приемлемый вариант – вещей мне уже никаких не нужно, а мой смрад легче утилизировать в этой отдельной комнатке. Да и детям буду реже попадаться на глаза. Поэтому я согласился.
У нас есть кошка и собака. У меня с ними отношений особых не сложилось. Я всегда считал нецелесообразным держать в квартире домашних животных. Нет, кошек я люблю, но не в квартире, а где-нибудь на даче. В квартире с ними слишком хлопотно. Не говоря уже о собаках. Но дети и жена настояли – что ж, чем бы дитя не тешилось…
Сейчас же, в полуобморочном состоянии, я заметил пса рядом со своим диваном. Он подошёл к моей свисающей руке и лизнул её. Надо же, подумал я, значит от меня не так уж и дурно пахнет, если собака смогла лизнуть мою руку. Я пошевелил рукой, намереваясь погладить собачку, но она увернулась и убежала. Ага, наконец, дошло, ухмыльнулся я.
За окном смеркалось, но в моей душе смеркалось быстрее. Волны гнилостного запаха участились, и я понимал, что вытяжка уже не справляется. Пришла жена и прилегла рядом со мной. Какая выдержка, подумал я. И вдруг она меня поцеловала. Этот поцелуй мне не забыть никогда. Теперь я знал, что такое последний поцелуй. Ведь, конечно, она знает, что завтра меня уже не то, что поцеловать, приблизиться ко мне будет тошно. Поэтому у нас оставалось только сегодня. Только сейчас. И мы должны были насладиться этим оставшимся нам “сегодня” навсегда.
“Пришёл, как жизнь, короткий,
Прощальный, тихий вечер.
Конец всему родному…
А я хочу быть вечным…”
Нет, мне теперь никогда не забыть тот её последний поцелуй. Я лежал как камень, она гладила моё лицо, целовала его, шептала что-то много и горячо. Бедная моя жена! За что тебе ещё такое наказание?! Наконец, жена прикорнула рядом и уснула. Я боялся пошевелиться, чтобы не нарушить её сон. Пусть в конце концов отдохнёт. Сколько ещё предстоит ей вынести на своих хрупких плечах!
Наша кошка, по привычке, залезла к ней на живот и начала, тихо мурлыкая, перебирать лапками. Надо сказать, это меня сильно удивило. Ладно жена ещё может преодолеть отвращение из-за моего запаха, но не кошка! Наша кошка – очень привередливое создание. Если ей хоть какая-то мелочь не по душе, она скрывать этого не станет. Итак, удивившись поведению кошки даже больше, чем жены, я, наконец, заснул.
Конечно, я часто просыпался, Мне казалось, что я уже не могу пошевелиться, настолько я стал слаб. Время неумолимо разрушало меня. Побочные эффекты лекарств ещё никуда не делись: наблюдались те же спутанность сознания, кошмары, депрессивное состояние. Но, несмотря на это, я старался не шевелиться, чтобы не разбудить жену.
Наконец, наступило утро. Жена стала собираться на работу и попросила меня не прыгать с балкона. Пришлось пообещать. Но у меня ещё был запасной вариант – напиться каких-нибудь таблеток. Однако, у меня оставался один должок – я обещал описать все мои приключения. Кому я это обещал – не так уж и важно. Я это должен был сделать просто как учёный. Я взял тетрадь, карандаш и стал писать. Конечно, моё моральное состояние было хуже некуда, я написал только одну страницу про моё увлечение физикой. Далее нужно было идти в частную клинику – сдавать анализы и делать перевязку. В клинику я пошёл с сыном, так как в себе был не уверен. В клинике повсюду висели зеркала, и в них я видел своё отражение. Там был изможденный раком старик с потухшими глазами, давно бросивший заботу о своём внешнем виде. Я понял, что всё это напрасно. Зря я сюда хожу, сдаю анализы…
Ведь и так всё ясно. Зачем впустую тратить деньги? Скорее всего, жена даже подговорила врачей, чтобы те скрывали от меня мой диагноз. Дешёвое представление. Поэтому, когда мне посчитали стоимость анализов, я сказал, что мы их делать не будем. Развернулся и пошёл на перевязку к хирургу. Ожидая хирурга, я решил поговорить с сыном насчёт бессмысленности всего этого представления. Я его попросил поговорить с мамой, чтобы она не тратила деньги на эти представления. Здесь сынок активно кивнул с самым серьёзным видом, давая понять, что он с этим полностью согласен. Ведь я всё равно знаю, что у меня рак, продолжал я, тогда какой смысл во всех этих тратах? Я взглянул на сына, ожидая увидеть в нём разумного человека, непоколебимо следующего этой простой, пусть суровой, но справедливой логике. Вместо этого я увидел легкомысленного
