Станислав Гагарин - Разум океана

Когда Степана вывели из автомобиля, он ощутил на лице ласковое прикосновение влажного теплого ветра, Резко пахло гниющими водорослями.

«Море, — подумал Степан, — море…»

Его тронули за локоть, предлагая идти, и Степан принялся считать шаги: двенадцать — прямо, свернули налево, еще двенадцать, теперь направо и, кажется, вниз, девятнадцать шагов… Проводники, держащие Степана под руки, остановились.

— Ниссан-мару? — сказал тот, что был слева.

— Не могли бы вы побыстрее? — прошипели так близко и неожиданно, что Бакшеев отшатнулся. — У меня, вы понимаете, на счету каждая минута!

— Не надо сердиться, капитан, — примирительным тоном сказал правый проводник. — Мы сделали все, что могли.

— Хорошо, но, пожалуйста, побыстрее. Я должен выдать расписку?

— Да, она уже готова. Соблаговолите только вот здесь поставить свое имя.

Степан вдруг остался один. Никто не держал его, он расправил грудь, потянулся и снова ощутил на себе чужие руки. Но уже совсем другие, в этом-то он разобрался сразу.

— Пожалуйста, вперед! — приказали сзади.

Он шагнул раз и второй, поверхность пружинила, провожатые распределились спереди и сзади и вели Степана за руки, как ребенка.

«Трап, — догадался Бакшеев. — А теперь палуба…» Он подумал, что сейчас его вновь возьмут под руки, но они продолжали идти гуськом. Шагов через тридцать, коротких, неровных шагов, Степана остановили:

— Здесь люк. Спускайтесь осторожно.

— Снимите повязку, — сказал Степан.

— Это мы сделаем внизу. Спускайтесь.

Перебирая скобы, Бакшеев протиснулся в слишком узкий для его туловища люк. Когда закончились скобы, он протянул руки и стал поворачиваться, обшаривая пространство.

Кто-то прикоснулся к его затылку, и черная повязка упала с глаз.

Яркая лампочка на низком подволоке заставила зажмуриться Степана, он поднес к глазам ладонь, прикрывая свет.

Его подтолкнули в спину, он нагнул голову, чтоб не задеть ею за низкий подволок, подошел к овальной двери с высоким порогом — комингсом. За дверью тянулись вдоль переборок двойные, с пробковыми матрацами, койки, свет здесь не был ярким, и Степан насчитал таких коек двенадцать, по шесть с каждого борта.

Он задержался немного, и вновь его подтолкнули. Степан не оборачивался, но все время чувствовал того, кто идет позади.

Вместе миновали они этот отсек, снова протиснулись в овальную дверь, за нею тянулся короткий коридор, а справа чернела неширокая щель. Степану велели остановиться, худая, с длинными пальцами рука отодвинула его в сторону, исчезла в черной щели, расширила ее, щелкнул выключатель, и Степан увидел крохотную каюту, скорее собачью конуру, такой она ему показалась.

— Вот ваше место, — сказали позади. — Можете лечь, если хотите.

«Если сумею», — подумал Степан Бакшеев и втиснулся в каюту.

Небольшая дверца захлопнулась за ним. Степан стоял согнувшись, потом услышал какие-то команды, в брюхе субмарины заурчало, а что он находится на подводной лодке Степан уже не сомневался. Пробухали подошвами матросы. Потом стало тихо, за переборкой раздался звонок, кто-то крикнул непонятное по-японски, подводная лодка качнулась, застучали дизель-моторы, и Степан почувствовал, что субмарина движется.

Он постоял еще немного, низкий подволок прижал голову к груди, стоять так было неудобно, и Степан присел на краешек узкой койки.

Субмарина уходила в неизвестность.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Фист-кых

Тонкая струйка воды прозрачной нитью повисла над кроной раскидистой сосны, оросила темно-зеленые иголки и светлыми каплями по желтому стволу убежала в землю.

Тиэми Тода заглянула в фарфоровый сосуд, она держала его в руке, и увидела, что он пуст. А ей надо полить еще две сосны и — вон тот трехсотлетний дубок, гордость ее отца, и клены она не напоила тоже.

Перед девушкой стояло около двух десятков фарфоровых горшочков, в которых росли самые настоящие деревья, только уменьшенные во много раз.

Она посмотрела вокруг, надеясь догадаться, где можно достать воды, ведь этот кувшин принес ей Косаку Хироси: она еще плохо ориентируется в странном жилище отца.

Тиэми поставила пустую посуду и опустилась на татами. Ведь Косаку Хироси обещал вернуться через десять минут, а отца она увидит теперь лишь во время обеда.

Мысли девушки вновь вернулись к патологоанатому.

«Какой он веселый, — подумала Тиэми Тода о Косаку Хироси. — И умный… Много, наверное, знает интересного, прожил такую трудную жизнь».

Впервые она встретилась с ним в Иокогаме. Шеф Тиэми, доктор Адольф Тапикава, человек, который нашел девушке отца, представил ей своего молодого коллегу, недавно поступившего в клинику, и сказал, что вместе с ним Тиэми уедет к профессору Накамура.

Весь этот вечер они провели вдвоем. Хозяин дома, извинившись, вскоре ушел по срочным делам и оставил молодых людей одних.

Последующие дни Косаку Хироси часто приходил к Гофману-Таникава, они подолгу беседовали в кабинете доктора. Дважды приезжал из Токио и принимал участие в этих беседах новый знакомый хозяина — корреспондент из Берлина Генрих Раумер.

Косаку Хироси был внимателен к Тиэми, всегда приносил цветы. Она окончила специальную школу и преуспевала в искусстве икебана. Вдвоем они подолгу гуляли. Тиэми рассказывала о своем детстве, недавно умершей матери, слушала интересные, с тонким юмором, истории о приключениях ее нового друга в Манчжоу-Го, откуда Косаку Хироси вернулся полгода назад.

…Тиэми почувствовала, что дверь за ее спиной бесшумно открылась. Здесь все открывалось и закрывалось бесшумно. Она обернулась и увидела Аритомо Ямада, молодого ассистента профессора Накамура. Их познакомили на второй день после прибытия Тиэми в лабораторию.

— Здравствуйте, Тиэми, — сказал Аритомо Ямада. — Косаку Хироси задержал профессор, поэтому освободится он не скоро. Мне поручено развлекать вас.

Тиэми улыбнулась.

— И с чего вы начнете выполнять это поручение?

Ассистент смутился.

«Ой, да он совсем еще мальчик», — подумала Тиэми, считавшая себя достаточно взрослой в свои двадцать лет.

— Не знаю, — сказал Аритомо. — Что-нибудь придумаем вместе. Давайте погуляем, а потом пойдем встречать подводную лодку. Масаси Кэндо, это наш начальник охраны, сказал мне, что она прибывает часа через два.

— Принесите мне воды, — сказала Тиэми и протянула Аритомо сосуд, — придется сначала полить эти деревья. Потом я согласна участвовать в выполнении порученного вам задания. Так и быть, развлекайте меня, Аритомо-сан.