Александр Антонов - Пять из шести
В этой фразе ключевое слово «деловое». На бизнесменов действует безотказно. Колеблется. Надо усилить.
— В конце концов, ты ничего не потеряешь, если меня выслушаешь.
Здесь ключевым является слово «терять». Бизнесмен не любит терять. Остаётся. Но всё ещё на взводе.
— Слушаю тебя.
Сказала, как курок взвела — сухо и по-деловому. Начинаю торопливо, но без суеты излагать историю моей фиктивной женитьбы, опуская наиболее интимные места. По мере исповеди настроение моей визави меняется в благоприятном для меня направлении. Всё, рассказ окончен. Уходить не собирается, но всё ещё сердится.
— Мог бы известить заранее, до того как согласился.
Ну, всё понятно. Часто обижает не сам факт, а то, как нас перед ним ставят. Пробую оправдаться.
— И как ты себе это представляешь? Решать надо было там, на месте. И что я мог сделать, сообщить тебе всю эту байду по телефону?
— Ну, хотя бы.
Прекрасно понимает, что говорит ерунду, но надо ведь последнее слово оставить за собой. Разумнее ей в этом уступить. Оценила, улыбнулась и расслабилась. Стучит ногтем по коробочке.
— Это что?
— Мой подарок, в знак уважения и любви.
Вижу, что довольна, но кусает больно.
— Дорогой подарок. Впрочем, твои услуги тоже щедро оплачены.
Неприятно, но терпимо.
Вечером, когда её голова уютно расположилась на моём плече, произношу, как бы вслух размышляю:
— Надо будет ещё с Антоном и Настей поговорить…
— О чём? — лениво интересуется Ирина.
— Ну, как о чём? Они ведь тоже на меня обижены.
— Ой, я тебя умоляю. Впрочем… Ты когда навещаешь Серёжу?
— В эту субботу.
— Забери его с собой — их ведь на выходные, наверное, отпускают? — и вези к нам на обед. Я приглашу Настю и Антона. Там с ними и помиришься, и познакомишь с новым родственником.
Хоть и колючая, но родная. Как хорошо, что она у меня есть.
— На обед не получится. До обеда он ещё учится.
— Вези на ужин. Он ведь всё равно у тебя на воскресенье останется?
— Скорее всего. По крайней мере, я планирую именно так.
— Вот и славно. Вот и договорились.
Через пять минут Ирина уже вовсю сопит, а я ещё долго пялюсь в темноту.
* * *Веду машину и слушаю сидящего рядом Серёжу. Парень в отличном настроении и оживлённо делится впечатлениями от недавно закончившегося званого ужина. Я поддакиваю ему, как могу, и тихо радуюсь нашей общей удаче.
В какую сторону распрямится зажатая пружина, предсказать не трудно. А как поведёт себя зажатый человек после того, как раскрепостится? Это вопрос…
Когда мы с Серёжей приехали в гости к Ирине, там находились уже и Настя, и Антон. Вначале мы все были слегка зажаты новизной ситуации, но раскрепостились быстро, и, слава богу, в одном направлении. Ужин, подразумевающий не столько поглощение пищи, сколько непринуждённую беседу был оценён мной на пять баллов. Серёжа обрёл в лице Антона, Насти и Ирины новых друзей, а я успел переговорить с детьми. По ходу мне не пришлось даже оправдываться. Как я понимаю, за меня это сделала Ирина. К началу встречи Настя и Антон были настроены на самую позитивную волну. Это означало, что в ресторане мне удалось одним выстрелом перестрелять всех зайцев. Ну, какой я, право, молодец!
Во время разговора Антон сказал одну фразу, которая мне потом часто вспоминалась. Он сказал: «Старх… — он никогда не называл меня отцом, а, повзрослев, стал называть именно так — Старх, хочу тебя поздравить: тебе удалось угадать пять номеров из шести». Я сразу понял, что он имеет в виду и весело переспросил: «Почему пять, а не шесть из шести?». И тогда мой приёмный сын с лёгкой грустинкой в голосе пояснил: «За шестым номером, боюсь, придётся ещё побегать».
Не думаю, что он тогда понимал, насколько точно предсказал моё ближайшее будущее…
* * *Слух о том, что Вяземский, оказывается, не так-то прост, как о нём полагалось думать, дошёл-таки до ушей высокого начальства. Иначе чем объяснить пышные проводы на пенсию, коими я был удостоен? Если бы каждая хвалебная речь, произнесённая сегодня в мой адрес, не заканчивалась здравицей, вполне резонно было подумать, что я умер. Вершиной моего запоздалого триумфа стало сообщение о присвоении мне звания Засраба (Заслуженного работника) той отрасли, где я столько лет безуспешно таранил лбом стену. Господи, откуда во мне столько желчи? Или шальные деньги способствуют её усиленному выделению? Надо срочно тормозить, пока не захлебнулся. И чего я, в самом деле? Ну, не двигали меня по служебной лестнице, зато как специалиста всегда ценили и не уставали это подчёркивать. Да и представление на «Заслуженного» наверняка оформили задолго до моего нечаянного обогащения. А то, что Указ подоспел как раз к проводинам, так это уж точно счастливая случайность — и такое, представьте, бывает! Мог, кстати, и припоздать. Так что кончай, Старх, смотреть на мир глазами старого циника, расслабься и принимай заслуженные поздравления без сомнения в их искренности.
Банкетный зал оказался достаточно прямоугольным, чтобы вместить весь зоопарк. Нет, я нисколько не ёрничаю, называя этим словом родной, безо всяких кавычек, коллектив. Скорее, добродушно подшучиваю. Не с моей лёгкой руки это слово прозвучало впервые, прижилось, и уже много лет произносилось от случая к случаю не всегда шёпотом, но по разным поводам. Не мне, стало быть, выводить его из обихода, тем более что произнёс я его — заметьте, про себя! — очевидно, в последний раз.
Никакого фуршета. Нормальное русское застолье. Столы заставлены разномастными бутылками и столь же разномастными закусками. И никаких суши-пуши — всё привычное, понятное, знакомое. Хотя, вру. Попадаются и затейливые штучки. Я съел парочку — ничего, вкусно. Есть ли на столе лобстеры? Знать бы, на что они похожи, чтобы проверить, но надеюсь, что нет. А вот бутерброды с красной икрой есть, точно. Да не отдёргивай ты руку. Ну и что, что последний? Ещё принесут. Что хотите про меня думайте, но я был рад тому, что удалось уйти красиво и не вбухать в эту красоту все сбережения, а то и банковскую ссуду.
Эх, Катя, Катя, жёнушка моя нечаянная. Не знаю, во что ты меня втравила, но сейчас я тебе искренне благодарен. Будь здорова! Почему вдруг кольнуло сердце, откуда налетела тревога? Но уж точно не из Рагвая. С Катей я разговаривал буквально вчера. Она была бодра, хотя и не весела — так она всегда такая. По обыкновению больше спрашивала, чем рассказывала о своём. В основном, конечно, о Серёже — но это и понятно. Что же не так? Или всё-таки Катя? Обещала сегодня позвонить, может, я в замоте не услышал? Пропущенных звонков нет. Мало ли какая может быть причина. А кошки скребутся. Брысь! Тем более вот он, звонок.
