Джеймс Кервуд - Золотоискатели

Конечно, все это было очень хорошо, но тем не менее радость преследователей носила довольно томительный и тяжелый характер. Преследователи ни на минуту не могли забыть про кровь, которую они видели в большой хижине. Кому она принадлежала? Кто был так тяжко ранен? На эти мучительные вопросы все еще не было никакого ответа.

Вечерняя трапеза была наскоро приготовлена и съедена. Собак немедленно распрягли, и Мукоки указал на то, что их лапы снова изранены и кровоточат. Животным дали двойные порции, и было решено, что ввиду острого положения, придется часть ночи провести в дороге. Дорог каждый час.

Несмотря на то, что луна совсем слабо светила в эту ночь, следы индейцев проступали настолько отчетливо, что не угрожала никакая опасность сбиться с верного пути. После самого кратковременного привала собак снова запрягли, и отряд шел ночи всю ночь. Лишь за два часа до рассвета был устроен более продолжительный привал, причем люди и собаки нашли приют под большой скалой, находившейся под прикрытием очень высокой горы. Отряд спал до самого утра. Мукоки, проснувшись, тотчас же бросился на дорогу, и, когда он увидел, до чего ясны отпечатки полозьев и ног, то заявил с уверенностью опытного человека:

— Они прошли здесь не более четырех часов назад!

Всем стало ясно, что приближается роковой и решительный момент.

Они собрались на совет, в результате которого было решено оставить собак и сани под прикрытием скалы в углублении, похожем на берлогу и уходящем довольно глубоко в землю. Что же касается людей, то они нагрузили на себя все имеющееся при них оружие и необходимое количество съестных припасов и с должной поспешностью, соблюдая максимальную осторожность, двинулись дальше.

Ровно в десять часов утра преследователи достигли конца долины, вполне уверенные в том, что они все время держатся правильного пути. Но здесь дорога, сразу расширившись, шла по двум различным направлениям. Всего хуже было то, что и следы шли по таким же разным направлениям. Это был настолько неожиданный сюрприз, что путники на некоторое время застыли в полном недоумении. Сразу выяснилось, что индейцы разделились на две группы. Одна пара саней пошла на северо-запад, а другая направилась на юго-восток. Какой путь избрал сам Вунга, который, несомненно, захватил с собой Миннетаки?

Этот вопрос был в глазах наших друзей, которые стали молча переглядываться между собой. Родерик, как всегда более нервный и подвижный, не мог дольше оставаться в таком неопределенном положении и рванулся с места в северо-западном направлении, надеясь раздобыть хоть какие-нибудь полезные сведения.

Он не успел сделать и ста ярдов, как вдруг остановился перед небольшим кустиком, поднимавшимся посреди дороги, и издал радостный крик, который привлек внимание товарищей. На одной из веток застряла довольно толстая и длинная прядь черных, как смоль, и блестящих на солнце волос.

Ваби и Мукоки, услышав восклицание Родерика, немедленно присоединились к нему. Боясь прикоснуться к волосам, они смотрели на них на некотором, весьма почтительном расстоянии, и никто из них не сомневался в том, что волосы принадлежали Миннетаки. Все трое одновременно вздрогнули, обратив внимание на толщину пряди.

Мукоки первый опомнился, притянул к себе ветку, снял блестящие волосы и через некоторое время издал пронзительный свист. Этот свист всегда приходил к нему на помощь, когда он не находил в своем английском словаре нужных слов для выражения мыслей.

Он выдержал паузу и наконец сказал:

— Миннетаки находится на других санях.

Он произнес эти слова на ломаном английском языке, но товарищи вполне поняли его, успев привыкнуть к его странной и забавной речи.

Сказав это, он показал молодым людям прядь волос:

— Посмотрите внимательно. Волосы срезаны, а не вырваны с корнем. Вунга поместил их здесь определенно с целью ввести нас в заблуждение.

И не теряя золотого времени, он вернулся к месту разветвления дороги и перебежал на второй след. Родерик и Ваби молча последовали за ним. Пройдя четверть мили, траппер остановился и, ни слова не говоря (и тем самым сказав очень много), показал пальцем на отпечатки крохотных ножек, которые некоторое время шли рядом со следом полозьев.

Начиная с этого момента, следы мокасин Миннетаки появлялись через одинаковые интервалы. Казалось, будто бы девушка, желая помочь друзьям, которые несомненно спешили к ней на помощь, намеренно сходила время от времени с саней и оставляла на снегу явные указания на то, где она проезжала.

Таково, по крайней мере, было мнение Мукоки, который не сомневался в правильности своего предположения. Ваби, зная опытность старика, во всем соглашался с ним. Но Родерик держался особого мнения и ни за что не хотел отказаться от него. По мере того они продвигались на северо-восток, им овладевало все большее и большее волнение.

Так ли они идут? А что, если многоопытный Мукоки все-таки ошибается?

Обычно он верил Мукоки и никогда до сих пор не выражал сомнения в правильности его суждений, но теперь его мучила следующая мысль: если индейцы намеренно, желая ввести преследователей в обман, прицепили к кусту прядь волос Миннетаки, почему не допустить, что они же сами делали отпечатки на снегу мокасиной, снятой с ножки девушки? Конечно, эти ложные следы могли свести с правильного пути даже самого знающего человека!

Первая хитрость насильников заключалась в проделке с волосами, но ясно, что они не желали на этом остановиться. Они знали до некоторой степени людей, которые бросятся за ними в погоню, имели известное представление об их самомнении и поэтому легко могли сбить их с настоящего следа.

Какой-то странный импульс, в характере которого Родерик никак не мог разобраться и который с каждой минутой становился все повелительнее, подсказывал ему: «Ты не найдешь Миннетаки здесь!»

Юноша не решался высказывать свое мнение вслух, так как боялся насмешек товарищей, уверенность которых была так велика, что каждое неосторожное слово могло их обидеть. Родерик молчал, тая свои подозрения в себе. Но его волнение в конце концов дошло до того, что он не мог уже больше совладать с ним, и, полный смущения, он произнес очень нерешительно:

— Послушай, Ваби, я очень хотел бы вернуться назад и пройти немного по другому следу. Если в течение часа я ничего не найду, я немедленно, не теряя ни минуты, вернусь и присоединюсь к вам.

Ваби напрасно старался разубедить его, говоря обо всех тех опасных осложнениях, которые может вызвать распад их и без того малочисленной группы. Мукоки, приглашенный в качестве свидетеля, ограничивался лишь неопределенными кивками головы.