Лисёнок Ян и Кристалл Судьбы - Ирина Никулина

Ирина Никулина

Лисёнок Ян и Кристалл Судьбы

# ЧАСТЬ 1. ЛИСЕНОК ЯН

Глава 1. Странные странности

Он открыл глаза. Яркий, слепящий солнечный свет заставил его зажмуриться. Он попытался осмотреться — картинка расплывалась, как в кривом зеркале, звуки доносились откуда-то издалека, как будто он их слышал через толстый слой ваты.

— Ага, — подумал он, — Видимо глаза слезятся от мороза, поэтому все плывет. К тому же через меховую шапку не слышно ничего, — успокаивал он себя.

Он потер глаза и провел рукой по голове. Вот странно… Шапки на нем не было.

— Да ладно! В минус 25?

Зимой надо носить шапку, — это знают все. Как говорил школьный физрук, по кличке «Костыль», если дети гуляют без шапки, то они болеют менингитом! Он отчётливо вспомнил слова физрука.

— Если ты болеешь менингитом, то у тебя всего два пути: или ты умрешь, или останешься дурачком — навсегда! — говорил он, тараща глаза на ребят, — Вот мы с другом болели менингитом…

— И что? — обычно спрашивал кто-то из учеников в этот момент.

— Мой друг умер, — многозначительно говорил Костыль с непередаваемым трагизмом в голосе.

Все! Абзац. Весь класс хватался за животы, ведь если от менингита всего 2 пути, а друг умер, то очевидно, что Костылю выпал второй вариант — он стал дурачком.

Все смеялись над физруком, но шапки носили. Как же он оказался вдруг зимой, да и без шапки? Почему так странно звенит в ушах, и почему в глазах все расплывается? С ним что-то случилось, но что? Не менингит же…

Он точно знал, что находится на своей родной Яблоневой улице, но при этом не узнавал ее. Все вокруг было каким-то странным и чужим. Напряженно озираясь, принюхиваясь к новым запахам, прислушиваясь к непонятным шорохам и звукам, он пытался осознать, что же все-таки произошло. Он закрыл глаза и постарался вспомнить все с самого начала…

С утра все шло как обычно: чай и бутерброд с сыром на завтрак, дорога до школы. Уроки тянулись бесконечно долго. У него странно тяжелели веки, все тело ломило, словно в лихорадке. В какие-то моменты он даже опускал голову на парту и закрывал глаза, а в голове пульсировала только одна мысль: спать! Звуки доносились как будто издалека, хотелось замереть в одной позе и не шевелиться, остаться в ней навсегда, и будь, что будет…

Что же потом? Уроки, наконец, закончились. Школьная раздевалка, духота, все толкаются, галдят, суетятся, — всем хочется скорее выбежать из школы, вырваться в прозрачный морозный день, чтобы насладиться свободой и ледяным воздухом, счастьем, которое наступает, когда сбросил с себя тяжкую ношу муштры и уроков.

А эти два рептилоида из его класса, Мартин и Фред, его «закадычные враги», в который раз отобрали у него шапку и теперь играли ею в футбол на снегу, выкрикивая: «шайбу-шайбу». Презренные шакалы! Один — угловатый маленький гоблин с головой, как вытянутое яйцо, второй — похожий скорее на тролля, вечно что-то жующий, любитель отобрать завтраки у первоклашек…

А ведь он даже умудрился не подраться с ними сегодня, что, надо признать, удавалось не часто. Вечно они цеплялись к его новой шапке, у которой по какому-то невероятному стечению обстоятельств было 2 макушки.

— У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба, — начинали отрабатывать свой репертуар они.

Обычно все это заканчивалось потасовкой, но сегодня ему было все равно, хотелось просто уйти домой, как можно быстрее, пусть даже и без шапки. Совсем не похоже на него. Странно все это, но хотя бы тайна исчезновения шапки прояснилась. Что же дальше?

Он плотнее застегивает куртку, натягивает капюшон, на ходу заматывает шарф, закрывает глаза и почти до боли в груди, насколько хватает лёгких, вдыхает морозный, заиндевевший, колючий воздух. С выдохом он собирает все свои силы и бегом бежит через дворы, домой. Всего-то надо — пересечь по диагонали два квартала. И вот, он уже на своей родной Эпл-блум, уже видит свой дом. «Самый желтый на всей улице», — любил повторять он, — «второй справа».

— Мама, конечно, будет ругать за шапку, — с тоской думает он.

Но вдруг, происходит что-то неожиданное. Словно в замедленной съемке он видит, как искрится на солнце снег, переливается всеми цветами радуги — от ярко красного до небесно-голубого и даже ультрафиолетового — играет всеми частями спектра. На одно лишь мгновение он отвлекся, залюбовавшись горящими на солнце искрами, и, должно быть, поскользнулся и упал, а, может быть, даже ударился головой, потому что все вдруг как-то резко переменилось.

Тело стало намного легче, его распирала энергия. Все стало казаться гораздо ярче, чем обычно, он даже как будто стал различать больше цветов и оттенков, чем раньше. Он прислушался: на самом дальнем конце улицы, метрах в ста от него, кто-то еле слышно вздохнул! И он это услышал!

Его нос теперь различал тысячи неуловимых ранее запахов: льда с песком на дорожках, промерзших железных качелей, сухой коры на соснах, хвои и даже того вздыхающего незнакомца — ветер донес его запах, теплый, смешанный с запахом… пирогов… с капустой…? О да, он вполне уверен, что это капуста… Фу!

Он перевел взгляд с незнакомца вниз, себе под ноги, и буквально подскочил от неожиданности! Этого просто не может быть, у него должно быть галлюцинации! Вместо рук у него… лапы?! Он резко обернулся — что-то большое и пушистое пронеслось мимо. Это что, хвост? Рыжий, с белым кончиком, невероятно красивый… лисий хвост? Этого не может быть!

Из оцепенения его вывел чей-то глухой низкий голос, а точнее — замедленный бас, который вдруг стал набирать темп и превратился в звонкий, настойчивый писк какой-то девчонки.

— Люууууууууудиииииии, АУУУУУУУУ! Ееееенсен! Ян!!! Себастьян Енсен! Что с тобой?

Он весь встряхнулся, как щенок, которого вытащили из воды, и, наконец, пришел в себя. Он словно очнулся от тяжелого сна. Прямо над своей головой он увидел девчонку из параллельного класса, Софию Саливан. Странно, он даже не сразу узнал ее! Прошла всего-то лишь какая-то секунда, но ему казалось, что это была бесконечно тянущаяся секунда, во время которой он превратился… в лису? Бред какой-то. Видимо, он крепко ударился головой.

По-прежнему нестерпимо ярко светило солнце, от его отблесков на белом снегу резало глаза. Все еще не понимая, что с ним случилось, он сел, провел колючей варежкой по лицу, зубами схватил несколько примерзших к рукавичке комочков снега