Олег Уланов - Москва – Филадельфия. Часть 2

Олег Уланов

Москва — Филадельфия

Часть вторая

«Рождество в Филадельфии»

Глава 1

В США в отличие от России Новый год, как правило, проходил практически незаметно. Главным же праздником было Рождество, празднующееся по юлианскому календарю 25 декабря. В канун этого события американцы, как одержимые, начинали к нему готовиться. Огромные очереди в супермаркетах, пестрящих рождественскими скидками, были визитной карточкой этих суетливых дней.

Перемещаясь по громадному супермаркету с массивной металлической тележкой, Умелов с интересом наблюдал за посетителями, заваливающими такие же тележки грудами бесполезного красочного рождественского барахла.

Мэри тоже что-то выбирала. Она на какое-то время отходила от Олега, чтобы принести и положить в «телегу» на колесах очередную вещь или красочно упакованную еду.

— Всё, пожалуй. Ты иди, занимай очередь в кассы. А я пока вернусь в отдел кулинарии, там для нас мясо для стейка должны были отложить.

Олег развернул своё транспортное средство и двинул его в сторону касс, которых было не менее сотни. Не смотря на это, у каждой из них был длинный хвост очереди.

Ловко маневрируя между торговыми стеллажами, Умелов безошибочно определил, что меньше всего покупателей было у касс, где был вход в торговый зал. Найдя, как ему показалось, наименьшую очередь, Олег пристроился позади полной темнокожей американки. Хотя слово «полная» не совсем точно описывало ее внешний вид. Это была неимоверных размеров дама. И если бы она попыталась сомкнуть руки на своем животе, это у неё вряд ли бы получилось.

Встав в очередь, Олег повернулся в торговый зал, пытаясь отыскать взглядом Мэри.

— Do not come to me! This my personal space![] — толстая афроамериканка зло посмотрела на Умелова.

Олег машинально отдернул свою тележку, стоявшую рядом с женщиной.

— Excuse me[], — Умелов виновато улыбнулся, хотя не понял: причем здесь был «космос»[].

Фыркнув себе что-то под нос, женщина брезгливо отвернулась.

«На себя посмотри, корова!», — про себя подумал Умелов.

Он снова начал искать взглядом Мэри. Её нигде не было видно. Сзади к Умелову подошла пожилая худая женщина и, встав на почтительное расстояние в эту длинную очередь, улыбнулась Олегу дежурной американской улыбкой.

Умелов натянуто улыбнулся в ответ.

Заметив краем глаза, что очередь в который раз пришла в движение, он тоже толкнул тележку, продвигая ее ближе к кассе. По какой-то причине толстая афроамериканка не стала проходить вперед вместе со всеми, и покатившаяся тележка Умелова остановилась в считанных миллиметрах от необъятной задницы темнокожей скандалистки. Хотя касания не было (по крайней мере, так показалось Олегу), афроамериканка повернулась к Умелову и, округлив свои карие на выкате глаза, закричала.

— You break my personal space! I shall bring an action against you!

Умелов опешил от такого поворота событий. Он оглянулся назад, ища поддержки у пожилой дамы, но та, продолжая фальшиво улыбаться, демонстративно отодвинулась подальше от предполагаемой зоны конфликта.

Тем временем толстая скандалистка, продолжала кричать, указывая, подошедшим служащим супермаркета на тележку Умелова.

«Была бы ты в России, я б тебе ответил! Свиноматка ходячая», — про себя зло подумал Олег.

Если бы не вмешательство Мэри, которая появилась, как нельзя, кстати, Умелов запросто мог бы познакомиться с правосудием по-американски.

Только когда они сели в автомобиль, располагавшийся на третьем уровне подземной автопарковки, Олег немного успокоился.

— Неужели она действительно могла подать на меня в суд?

— Как бы странно это для тебя не прозвучало, но она действительно могла это сделать. И, более того, выиграла бы это дело, — Мэри включила зажигание и, пристегнувшись, стала выруливать с парковочного места.

— Но ведь я её даже не задел!

— Это не имеет значения. Ты вторгся в ее личное пространство.

— Интересно получается. А кто определяет это самое пространство? — Олег начал заводиться.

— Только сам индивидуум, — спокойно ответила Мэри.

— То есть, если бы я зашел в переполненный лифт и оказался вплотную с этой…, — Умелов хотел сказать «толстой негритянкой», но вовремя остановившись, выговорил политкорректное, — афроамериканкой, то я бы не нарушил ее личное пространство? Я правильно понимаю?

— Абсолютно точно.

— Тогда я не могу понять логики вынесения американскими судами тех или иных решений. Ведь одно и то же действие в одном случае будет являться нарушением, а в другом случае нет.

Мэри кивнула головой.

— Такова американская действительность. Здесь можно с легкостью быть ограбленной и изнасилованной в каком-нибудь неблагополучном районе вроде Гарлема в Нью-Йорке. И в то же время попасть в ситуацию, какая только что произошла с тобой.

Олег вдруг рассмеялся в голос.

— Ты что? — удивилась Мэри.

— Я просто подумал: раз мы с тобой официально не женаты, то я по несколько раз за день нарушаю твоё личное пространство. Я уж не говорю про ночь… Значит, юридически у тебя тоже есть право обратиться в суд?

Бросив быстрый взгляд на Олега, Мэри хитро улыбнулась:

— Да, милый.

— Так, так! — посмотрел на неё Умелов.

Но Мэри не стала больше поддерживать этот разговор и обратилась к Олегу более серьезным тоном:

— Олег, сегодня из Нью-Йорка возвращается мой отец. До его приезда ты должен разместиться в гостевой комнате. Он, естественно, знает, что я хочу выйти за тебя замуж, но показывать ему, что мы живем как супруги, совсем необязательно.

Умелов посмотрел на Мэри. Она сосредоточенно вела машину по прямой, как струна, улице Филадельфии.

— Хорошо. Что ещё мне следует знать перед знакомством с твоим отцом?

— Он очень любит говорить про Россию и политику. Но, поскольку, все знания о своей исторической родине он получил от своих родителей, а политические новости он черпает из деловой американской прессы, то его представления о сегодняшней России, мягко говоря, своеобразны. Поэтому, будь снисходителен к тем рассуждениям, которые он обязательно будет высказывать. И если, он вдруг спросит, как ты относишься к коммунистам, то, пожалуйста, скажи ему, что отрицательно.

— А к комсомольцам?

— Что «к комсомольцам»? — не поняла Мэри.

— Ну, если он вдруг спросит меня: как я отношусь к комсомольцам? — Олег, прищурившись, посмотрел на Мэри.

— Не спросит, — ответила она, почувствовав, что в этом вопросе был какой-то подвох.