Евгений Коршунов - Гроза над лагуной

Евгений КОРШУНОВ

ГРОЗА НАД ЛАГУНОЙ

ГЛАВА 1

— Тише вы там!

Майор Хор яростно выдохнул эту фразу в микрофон, прицепленный к пропотевшему воротнику пятнистой, видавшей виды куртки десантника. И черная тень каноэ, скользившего позади метрах в двадцати, словно споткнулась: ровный и ритмичный всплеск весел враз прекратился, было видно, как в ночной темноте с их лопастей скользила, голубовато фосфоресцируя, вода.

Ночь была глухой и безлунной, и Майк еще раз порадовался этому. Конечно, побережье, перерезанное узкими заболоченными местами, охваченное скользкими переплетениями мангровых зарослей, не охранялось, но все же кому охота умирать от шальной пули перепуганного африканского полицейского, вздумавшего вдруг проявить бдительность.

— Скоро?

Хор нетерпеливо подтолкнул Майка плечом.

— За мысом будут пальмы…

— Ты точно знаешь?

В возбужденном голосе майора слышалось сомнение. Майк усмехнулся.

— Я здесь родился.

Хор промолчал. Затем он оглянулся в темноту.

— Раз, два, четыре, шесть… Все! — с удовлетворением сказал он и включил микрофон. — Говорит Пума. Приготовиться…

Шесть вертких рыбачьих каноэ бесшумно двигались вслед за лодкой командира ударной группы майора Хора. Майк участвовал в операции в качестве его заместителя и, несмотря на молодость, имел звание капитана: во-первых, он был европейцем, во-вторых, англичанином, в-третьих, он родился в Богане и лучше всех знал место начавшейся операции.

Получив в девятнадцать лет звание капитана, он начинал неплохо: остальные офицеры в тех же чинах были людьми гораздо более солидного возраста, уже повидавшими виды. Почти все они воевали и на Мадагаскаре, и в Алжире. Были среди них ветераны войны в Нигерии и Судане. Кое-кто сражался в Дофаре.

Майк Браун очутился в учебном лагере португальских войск всего лишь три месяца назад. Ему было четырнадцать лет, когда власти Боганы национализировали огромные плантации каучуконоса-гевеи и какао, приносившие семейству Браунов миллионные доходы. Правда, за плантации Браунам была выплачена в виде компенсации кругленькая сумма. Отец Майка, Фред Браун, кроме того, успел заранее вложить капиталы в кое-какие надежные предприятия в соседней португальской колонии — словом, с голоду Браунам умирать не пришлось. Вся семья, включая миссис Браун, мать Майка, и двух его сестер, спокойно перебралась через границу и поселилась в главном городе колонии, где Фред Браун вскоре стал известным, уважаемым бизнесменом.

Но, несмотря на то, что и климат, и условия жизни здесь были почти такие же, как в Габероне, столице Боганы, Майк чувствовал себя здесь чужим. Ему не хватало города его детства, пыльного и бестолкового, выросшего на берегу лагуны, на месте, где когда-то португальские купцы поджидали караваны рабов, прибывавшие из глубины диких и мрачных лесов Западной Африки. Майку не хватало диких зарослей и мангровых болот, в которых он привык охотиться, католической школы Святого Спасителя, где учились лишь белые дети да отпрыски очень богатых африканских семейств. Не хватало, наконец, старого, построенного еще в колониальном стиле дома на берегу лагуны, дома, где он родился и вырос.

В новом городе у семейства Браунов дом был получше. В школе, а затем в колледже, где учился Майк, черных не было и в помине. Но когда друзья отца (а их и здесь у Брауна-старшего оказалось предостаточно) заводили разговор о Габероне, лицо Фреда Брауна темнело.

В день, когда Майку исполнилось девятнадцать лет, отец пригласил его в свой кабинет и молча протянул ему местную газету — неряшливый листок с текстом на португальском и английском языках: редактор, полицейский сержант в отставке, судя по многочисленным ошибкам, не знал как следует ни того, ни другого. На первой полосе было отчеркнуто одно из объявлений.

Некий Смит приглашал на хорошо оплачиваемую работу мужчин в возрасте до 50 лет, любящих приключения, не боящихся опасностей и (желательно) имеющих опыт военной службы.

Майк и раньше видел это объявление. Контора мистера Смита (никто не знал подлинное имя плотного молчаливого человека неопределенного возраста, содержавшего оффис на одной из тихих улочек) вербовала людей для участия в различного рода «горячих» делах.

Отец, высокий, сухой, резкий, шагал по плотному синтетическому ковру стального цвета. Густой ворс ковра глушил его твердые шаги. Он был в старой зеленой куртке с оттопырившимися погончиками и плотных брюках, заправленных в низкие сапоги. Старый Браун только что вернулся с охоты: вместе с несколькими белыми колонистами, тоже изгнанными из Боганы, ездил в саванну стрелять антилоп. Даже не переодевшись, не передохнув с дороги, он сразу же поднялся к себе в кабинет и потребовал Майка.

— Ты знаешь, что это такое? — сказал он, кивнув на газету в руках сына. Его холодные серые глаза были прищурены, седая щетина, выросшая за время, проведенное в саванне, резко выделялась на желто-красной коже щек и подбородка.

Майк любил отца и боялся его. С пяти лет отец брал его с собой на охоту. Он словно приучал сына к постоянным опасностям африканского буша, к обманчивой тишине зеленых рек, к миражу мангровых болот. Отец чувствовал там себя не хуже африканцев-проводников, хорошо читал следы, разбирался в повадках животных и птиц. Богана стала его второй родиной, и он никогда не вспоминал об Англии. Дома бывал редко: охота и плантации, плантации и охота занимали все его время. Но когда Майк бывал с отцом, он порой ловил на себе его взгляд: и в этом взгляде сквозь холод и равнодушие проскальзывало пристальное внимание.

В день, когда Майк выиграл первый приз клуба «Стар» за стрельбу по движущимся мишеням, когда он, счастливый, радостный, шел на свое место с новым, только что врученным ему президентом клуба ружьем и взглянул в лицо отца, сидевшего в первом ряду почетных гостей, он увидел, что на бесстрастном, желтом от тропического загара и хинина, иссеченном глубокими резкими морщинами лице Фреда Брауна что-то дрогнуло. Впрочем, может быть, Майку это только показалось.

И сейчас, когда отец указал на газету в руках Майка, Майк вспомнил о том мгновении.

Отец был возбужден и взволнован: не в его обычаях было входить в кабинет в грязной охотничьей одежде. Да и с сыном он никогда не говорил таким тоном — неуверенным, почти извиняющимся.

— Видит бог, — задумчиво произнес отец, — я сделал все, чтобы не впутывать тебя в эту историю. Но Крюгер прав… (Майк знал, что Генри Крюгер возглавлял «Союз белых Боганы» — всех тех, кто лишился в Богане плантаций и бежал в колонию к португальцам.) Мы должны действовать сейчас, если хотим вернуть то, что эти ублюдки отняли у нас. И наши дети должны быть в первых рядах борьбы за их же будущее.