Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Бернгард Гржимек
Стюард посмотрел-посмотрел на это дело и решил перевести нас на самообслуживание. Он повел нас на кухню, которая при обычных рейсах предназначена для обеспечения едой 50 пассажиров. А так как нас было всего двое, то нам предложили взять себе то, что понравится.
Такая «самолетная кухня» — весьма изысканное заведение. В ней имеется холодильник с пивом, вином, шампанским, минеральной водой, лимонадом, молоком и другими напитками. Мы могли себе взять все, что только душа пожелает. Пока один из нас возился с животными, другой обследовал все прелести предоставленного в наше распоряжение скопища яств. Тут были и ящики с аккуратно уложенными спелыми грушами, яблоками, бананами, апельсинами (которыми мы тут же угостили наших питомцев), выдвижной ящик стенного шкафа был доверху набит шоколадом; коробки с пятью разными сортами хлеба и запечатанными в целлофан бутербродами; большой ассортимент перца, соли, горчицы и других приправ в крошечных тюбиках; в холодильном шкафу мы нашли целый котел картофельного салата, килограммы тонко нарезанной буженины, ветчины, жареных цыплят, торты, кексы; обнаружили мы и спасательные пояса, медикаменты, карты, какие-то коробки с чем-то — словом, трудно даже представить себе, чего только нет в животе такого самолета!
В Либенге мы приземлились на маленьком аэродроме, чтобы заправиться горючим. К нам подкатили несколько бочек горючего и перекачали в самолет 14 тысяч литров бензина. Я подсчитал, что в общей сложности понадобилось 25 тысяч литров бензина, чтобы довезти первого окапи до места назначения. Я подумал, что уже одно это обязывает нашего ценного воздушного пассажира долететь живым до зоопарка!
Пока перекачивали бензин, четверо африканцев подкатили тачку под брюхо самолета, открыли в нем люк и побросали туда несколько зашитых в полотно и скрепленных сургучными печатями пакетов. Оказалось, что это слитки золота — общим весом в несколько центнеров — добыча бельгийских золотых приисков в Конго.
В фильмах обычно такие перевозки золота обставляются весьма внушительно — в сопровождении броневиков и полицейских с автоматами. Здесь же все происходило так буднично и простодушно, как будто бы пекарня отгружает партию выпеченного хлеба… Я же счел такой золотой фундамент под нами вполне подходящим попутным грузом для нашего редкого африканского гостя, направлявшегося в Европу.
Трудно даже представить себе, сколько забот доставляют подобные пассажиры! Правда, окапи и слоненок Дима вели себя вполне прилично — на них воздушное путешествие не производило никакого впечатления: Эпулу спокойно жевал свои ветки, а слоненок пытался поймать нас своим хоботом каждый раз, когда мы проходили мимо. Свиньи спали. Но зато шимпанзе — что с ними творилось! Сначала они страшно волновались при посадке. Затем истерично кричали, когда мы поднимались в воздух. Ho, чем выше мы поднимались, тем хуже им становилось: силы их покидали, у них начиналась настоящая морская болезнь. Видя их страдания, мы решили вытащить Попею из клетки и подержать ее на руках, но она делала страдальческое лицо и не желала с нами общаться — ее явно укачивало. Лучше других чувствовал себя, пожалуй, малыш-шимпанзе Коки. Тот бегал по салону со связкой бананов в руках и, уцепившись за наши штаны, повисал то у одного, то у другого на ногах.
Когда забрезжил рассвет, мы были как раз над Средиземным морем. Корсика возникла под нами и уплыла назад…
Мне удалось договориться, чтобы мы летели не через Альпы, как это было по пути сюда, а другим, «более низким» путем. Дело в том, что у тогдашних «ДС-4» еще не было приспособлений для поддержания постоянного давления в пассажирском салоне, и я не знал, как окапи перенесет низкое давление на высоте 4 тысячи метров, а ненужного риска не хотел допускать. Поэтому мы к началу дня не спеша двигались вверх, вдоль долины Роны. Справа возвышались Альпы, а под нами волнистым покрывалом лежало недвижное облачное море. Когда удавалось сквозь дырку в облаках глянуть на землю, меня даже дрожь пробирала — до того она выглядела холодной и неуютной в середине мая!
Потом — Рейн, Майн, а вот уже и красный собор во Франкфурте. Мы приземляемся, останавливаемся, открываются двери самолета. Светит солнце, но дует холодный ветер. Наши четвероногие спутники выжидательно смотрят на нас из своих клеток. Какие у них хорошие, доверчивые лица! Мы довезли их живыми домой. Одна забота кончилась. Но началась другая: выживут ли они на новом месте?
Когда я теперь, уже отдохнувший и отъевшийся, оглядываюсь с высоты своего пятого этажа на эти месяцы, проведенные среди животных в Африке, я себя иногда спрашиваю: стоит ли так усложнять себе жизнь? Ради чего?
Ho я знаю, ради чего я это делаю. Легенда из Библии повествует о том, как один из наших прародителей — Ной построил большой корабль и, когда вода во время великого потопа все залила, взял на борт по паре львов, тигров, лошадей, рогатого скота, жирафов, верблюдов и спас тем самым им жизнь. Во время потопа Ной думал не только о своих ближних, но и о всех живых созданиях на Земле. Этим он одарил последующие поколения богаче, чем все великие мира сего за всю историю человечества своими произведениями искусства, открытиями, исследованиями, религиями и т. д.
Ныне неудержимо растущее, бурлящее море все размножающегося человечества теснит животных подобно тому великому библейскому потопу. Это новое наводнение еще более губительно и длительно. Поэтому нашей планете нужны новые Нои. Хотя бы несколько человек обязаны взять на себя заботу о диких животных. И не только ради самих животных, но и ради самого человечества.
Между прочим, наши тогдашние пассажиры выжили на новом месте. Самец окапи Эпулу живет до сих пор в Франкфуртском зоопарке. Он уже весьма пожилой субъект — ему 21 год. В 1958 году к нему приехала самочка Сафари, и вскоре у них появился детеныш — первый раз в истории немецких зоопарков. С тех пор их родилось уже десять. Эпулу стал
