Кумаонские людоеды. Леопард из Рудрапраяга - Джим Корбетт
Слишком горькие были у нас мысли, чтобы о чем-то разговаривать, пока мы возвращались назад и влезали на махан. Больше не было необходимости в бодрствовании, поэтому, подложив под себя побольше соломы — постельных принадлежностей не имелось, а ночь была холодная, — мы легли спать.
При первом проблеске зари мы разложили костер под манговым деревом, вскипятили воду и после того, как выпили несколько чашек чаю и погрелись у костра, отправились к трупу в сопровождении патвари, людей Ибботсона и моих, а также большого числа жителей деревни.
Я упомянул, что нас было двое, что мы взяли с собой патвари и еще людей, шедших с поля, так как если бы я был один, то, пожалуй, поколебался бы рассказать вам об этом случае.
Пусть дьявол или хищник — убийца старухи следил за всеми нашими вечерними приготовлениями; но даже в этом случае трудно понять, как он смог избежать смерти в одной или другой форме в эту темную, дождливую ночь. Дождь, хотя и легкий, все же был достаточным, чтобы смягчить почву, и мы могли восстановить то, что случилось, проследить за всеми его движениями в прошедшую ночь.
Леопард пришел с той стороны, откуда мы ожидали, и, попав на узкую ровную полоску земли, обошел ее кругом и снизу, а потом приблизился к своей добыче с той стороны, которая была нами сплошь засажена колючим кустарником. Три куста он отодвинул, сделав достаточное отверстие, чтобы пролезть, потом, схватив труп, протащил его на фут-другой по направлению к ружьям, таким образом ослабив лесу. Сделав это, он начал есть, избегая в это время соприкосновения с лесой, которая была обернута вокруг тела убитой. Мы не подумали о необходимости отравить голову и шею, а он съел их первыми, потом очень осторожно поел все те части тела, которые находились между многими местами, где был положен яд.
Удовлетворив свой голод, леопард бросил труп, чтобы найти укрытие от дождя, и, пока он его искал, произошло то, чего я и опасался: тяжесть дождевой воды подействовала на превосходно работающий механизм капкана, ослабилась пластина, затворяющая спуск, и пружина освободилась, независимо от того, что в это самое время леопард ступил на капкан. Большие челюсти, сомкнувшись с обеих сторон у коленной чашечки, охватили сустав задней ноги хищника. И здесь произошло то, что можно назвать наибольшей трагедией: когда люди несли капкан из Рудрапраяга, они его уронили, и один из трехдюймовых зубьев сломался; коленная чашечка задней ноги леопарда пришлась как раз в том месте челюстей, где отсутствовал зуб и образовалась брешь в ряду. Не будь этого дефекта в капкане, леопард был бы схвачен и не смог бы высвободиться. Его нога была достаточно крепко зажата, так что он смог вытащить весь восьмидесятифунтовый капкан из ямы, где мы его закопали, и протащить эту тяжесть на десять ярдов вниз по горе; но теперь вместо леопарда челюсти капкана держали только пучок его шерсти и небольшой кусок кожи, который позже, много позже, мы с большим удовольствием водворили на место.
Какими бы невероятными ни показались действия леопарда, тем не менее такой осмотрительности можно было ожидать от животного, которое восемь лет подряд было людоедом. Избегая открытых мест, приблизиться к трупу под разными укрытиями, отодвинуть колючие помехи, появившиеся на пути кровавых следов, оставленных им утром, подтянуть труп к себе в удобное для еды положение и отказаться от тех частей трупа, которые мы отравили цианидом — ядом, имевшим очень сильный запах и уже ему знакомым, — все эти поступки, все его поведение были совершенно нормальными и естественными.
Я убежден, что пружина капкана сработала не под тяжестью животного; произошло лишь совпадение — леопард оказался на капкане как раз в тот самый момент, когда дополнительный вес воды пустил его механизм в ход.
Разобрав капкан и дождавшись, пока родственники покойной забрали то, что осталось от тела старухи, для кремации, мы направились в Рудрапраяг; наши люди следовали за нами. Ночью леопард приходил к манговому дереву — мы нашли следы его лап вблизи дерева, где была лужа крови (теперь уже вымытая дождем), — и пошли по его следам вниз по дороге паломников и далее по ней четыре мили до бунгало инспекции, где он рыл когтями землю и скреб у основания одного из столбов ворот. Потом леопард вернулся и направился вниз по дороге на одну милю туда, где находился лагерь моего старого друга — гуртовщика, одну из коз которого он так бессмысленно убил.
Тем из нас, кто ходил с охотничьим ружьем в какой-нибудь части света, нет нужды говорить, что все эти повторные неудачи и разочарования не только не обескуражили, но лишь укрепили мою решимость вести преследование, пока не придет тот великий день или ночь, когда мне представится случай, и я, отбросив яды и ловушки, воспользуюсь моим оружием так, как им следует пользоваться, — точным выстрелом пущу пулю в тело людоеда.
Урок предосторожности
Я никогда не соглашался с теми спортсменами-охотниками, которые все свои неудачи в охоте на крупного зверя приписывали тому, что они настоящие ионы[48].
Мне кажется, что мысли охотника, сидящего в засаде, пессимистичны ли они или оптимистичны, не могут каким-либо доступным пониманию путем влиять на поступки хищника, которого он собирается подстрелить или хотя бы сфотографировать.
Мы склонны забывать, что слух и зрение диких животных значительно лучше, чем у цивилизованного человека, и когда мы не можем видеть и слышать преследуемого хищника, то он может и видеть и слышать нас. Неправильная оценка умственных способностей животных и наша неспособность сидеть беззвучно и без движения в течение необходимого отрезка времени являются причинами всех наших неудач при засидке.
