Виктория Финли - Тайная история красок
«Боже, что это за шум?» — спросил Боб, сидевший рядом с водителем, и я очнулась от своих мыслей. По иронии судьбы старинный Шелковый путь был самой ухабистой дорогой в мире. Если бы проводился конкурс на самую плохую дорогу, то эта явно стала бы победителем, и советский джип протестовал всеми фибрами своей металлической души, выражая протест как умел — стуком и диким скрипом. Кроме этих шумов я ничего не слышала, поэтому хотела снова углубиться в размышления о Тициане, но водитель явно заволновался и что-то затараторил на дари.
«Как-то мне все это не нравится», — зловеще сказал Боб.
Уже час, как стемнело, и мы, проезжая мимо последнего крупного населенного пункта, решили остановиться там на ночлег, а оставшиеся сорок километров пути проделать утром, не ехать же по разбитой дороге в потемках еще часа три.
В итоге господину Хайдеру, учителю математики из школы для девочек в Хазрат-Саид, пришлось приютить аж пятерых гостей, которые приперлись в темноте и сожрали одну из последних куриц, которая тоже не ожидала в тот день гостей. Потом мы долго разговаривали, беседа затянулась за полночь, а рядом с нами постоянно шныряли любопытные мальчишки. Да, местные жители боялись, что летом снова начнутся бои, а что делать, придется идти воевать. Шахты очень важны для экономики страны, если бы не ляпис-лазурь, все были бы еще беднее. Сами местные жители лазурь не использовали. Обычная история — когда драгоценность буквально валяется под ногами, мы ищем экзотики.
Мы шутили насчет нашей машины: что, если крепкий русский «козлик» сдохнет в пути? Вообще-то я бы даже обрадовалась, поскольку не хотела, чтобы мое паломничество прошло без сучка без задоринки, как предсказывал Мэрвин. На следующее утро, посетив школу для девочек, мы отправились в путь, и тут мое тайное желание стало явью. Джип долго кашлял и изрыгал из себя клубы черного дыма, а потом сдался. Деревенские жители попытались выкатить машину на склон, но не смогли. Абдулла сочувственно пояснил, что им просто не хватает сил от голода.
Через час мы все же уехали на осликах в сопровождении двух погонщиков. У меня в рюкзаке лежала ксерокопия главы из дневника путешественника Джона Вуда, который проделал этот же путь в 1851 году. Ему тоже пришлось заночевать в Хазрат-Саид, а потом он посетил могилу Шаха Насура Кизру, бадахшанского святого и поэта. Больше всего Вуда, а через полтора века и меня заинтересовали строки, в которых поэт отговаривал путешественников посещать «узкую долину Корана», то есть ту самую долину, куда мы направлялись.
Сначала дорога была широкой, мы ехали по колее, оставшейся от колес джипов, и пили воду прямо из горных ручьев. Во времена Вуда жители жаловались, что тут почти не растет пшеница, и считали, что это святой дух не дает им зерна, чтобы легче было обуздывать страсти. В 2001 году святой дух, видимо, работал сверхурочно, поскольку теперь здесь не росло вообще ничего. В деревнях умерло от голода около восьмидесяти детей. Возможно, поэт не был так уж неправ относительно этой долины. Горные пики напоминали детские рисунки, я задумалась, а что там, за ними, воображая себе заброшенные абрикосовые рощи, но потом поняла, что нахожусь по ту сторону, где нужно, и, если на то будет воля Аллаха, через пару часов увижу прииски ляпис-лазури, на которые так хотела попасть.
Глядя на местные скалы, мы, подобно, наверное, всем, кто когда-либо задумывался об этом, недоумевали, как вообще можно было обнаружить тут ценную породу. Как это произошло? В бронзовом веке люди возделывали тут землю, охотились, пасли свои стада, переживали из-за сильных снегопадов и засухи, а потом вдруг стали обмениваться камнями цвета неба с египтянами, живущими в тысячах километров от них. Но каким образом они впервые нашли ляпис-лазурь?
К полудню воздух вокруг раскалился, и по настоянию Абдуллы меня усадили на ослика. Оказалось, что ехать на ослике куда комфортнее, чем я могла себе представить, и в какой-то момент я даже задремала под лазурным небом.
Цвет неба
В XIX веке ученый Джон Тиндалл признался, что лучше всего о природе света и цвета ему думалось, когда он гулял в горах. Он проводил каникулы в Альпах. По словам ученого, в этом месте разум его очищался. Тиндалл был прирожденным учителем, и для того, чтобы объяснить, почему небо такое синее, он привел бы в пример море.
Подумайте об океане, о волнах, разбивающихся о берег. Если волны ударяются об огромную скалу, то все они останавливаются, но камень поменьше может повлиять на ход лишь маленьких волн, а галька — только на самые малюсенькие. То же самое происходит и с солнечным светом. Проходя через атмосферу, волны с самой большой длиной волны, то есть красные, не претерпевают изменений, а волны с самой маленькой длиной волны, то есть синие и фиолетовые, рассеиваются, и наш глаз воспринимает это как голубой цвет.
Изначально Тиндалл думал, что волны рассеиваются из-за пыли в воздухе, но Эйнштейн доказал, что хватает даже крошечных молекул кислорода и водорода, хотя по сути обе теории верны. На закате, когда воздух полон частиц пыли, а над морем — частиц соли, то есть это уже «камни», а не «галька», рассеиваются и волны красного спектра, и потому небо кажется оранжевым или даже красным. Когда в 1991 году на Филиппинах случилось извержение вулкана и в воздухе повисло огромное количество пепла, по всей Южной Азии наблюдали малиновые закаты. Помню, что я тоже стояла, закинув в восторге голову, и улыбалась, глядя на красоту, поскольку тогда еще не знала, какой страшной причиной она вызвана: извержение вулкана унесло жизни трехсот человек.
Потерянная туфелька
На небольшой горе мы увидели яркое пятно — сломанный красный джип. Охранники, дежурившие у машины, объяснили, что она принадлежит шейху Мунджона. Я сфотографировала охранника, безропотно стоявшего у джипа, на двери которого красовалась хвастливая надпись: «Ни одна другая машина не достойна меня», а потом мы спустились к караван-сараю. Молодой шейх был там. Он унаследовал титул от отца, умершего пять лет назад, и пытался изо всех сил стать лидером своего народа — мусульман-шиитов, хотя в стране набирали силу сунниты. Машину шейха обещали отремонтировать только через пару дней. Внезапно в дальней стене распахнулось окошко, и оттуда появились чашки с дымящейся едой — рис и мясо козленка, которые подала смуглая женская рука. Наш погонщик радостно похлопал себя по животу, увидев, что мы заказали по полной плошке для него и мальчика. Порции были такие огромные, что мы их не осилили, однако наши погонщики сначала расправились с содержимым своих плошек, а потом доели за нами.
