Эрнест Сетон-Томпсон - Жизнь серого медведя
И с тех пор каждый раз, когда у него начинались боли, он приходил к источнику и каждый раз возвращался поправившимся.
11
Годы все шли и шли. Уэб уже больше не рос, но делался все светлее, все злее и все опаснее. Владения его стали действительно громадными. Каждую весну он проходил по всем своим землям и поправлял надписи, стертые зимними вьюгами. Собственно говоря, ходить весной по своим владениям вынуждал Уэба недостаток пищи. К тому же весной бывало всюду много ям с глиной. Уэб испытывал сильный зуд во всей коже, потому что его зимняя шуба линяла, и ему было приятно прикосновение холодной влажной глины, после которого почесыванье о дерево вызывало такое болезненно острое удовольствие, которое ни с чем нельзя было сравнить. Эти чесанья о деревья также способствовали тому, что метки Уэба возобновлялись каждую весну.
Но вот в низовьях реки Малой Пайни основалась ферма Палетт-Рэнч. Обитатели ее вскоре познакомились со «старым страшилищем». Клеймовщики скота увидели его и сразу решили, что в этой местности искать других медведей нечего, а этому медведю лучше не попадаться на пути и оставить его в покое. Часто встречать Уэба им не приходилось, но следы и метки его были везде. Хозяин фермы, страстный охотник, очень заинтересовался Уэбом. Кое-что из истории старого медведя он узнал от Пикетта, но и сам догадался об очень многом из жизни Уэба. Он узнал, что в медвежьих капканах Уэб понимает больше, чем звероловы: он или обходит капканы, или вытаскивает приманку, не трогая капкана. Иногда ему даже удается захлопнуть капкан каким-нибудь колом.
И еще узнал хозяин фермы, что каждый год Уэб уходит из этих мест во время сильной летней жары и во время зимней спячки.
12
Много лет назад правительство решило превратить область, расположенную у верховьев Йеллоустона, в заповедник. Здесь, в этой великой стране чудес, никто не должен был испытывать страха, потому что никому нельзя было причинять вред. И зверь и птица здесь не знали насилия; девственные леса не знали топора, заводы и копи не мутили потоков. Здесь все сохранилось в таком виде, каким было до появления белого человека.
Об этом заповедном парке скоро узнали дикие животные. Они быстро усвоили себе границы этого не огражденного ничем парка и прекрасно зажили здесь, причем и характер их совершенно изменился: здесь, в парке, они без всякого страха встречаются с человеком, не боятся его и сами на человека никогда не нападают. Даже друг к другу в этой стране безопасности животные относятся более терпимо.
Помимо спокойствия, дикие животные находили в Йеллоустонском парке множество пищи, и потому они собирались здесь в таком количестве, как нигде.
Там, в самом центре Йеллоустонского парка, построили гостиницу. Около этой гостиницы жило особенно много медведей. В четверти мили от нее в лесу находилась ровная поляна, куда служители каждый день сносили отбросы и остатки пищи для медвежьей трапезы. И с каждым годом все больше медведей принимало участие в этой трапезе. Очень часто там можно было увидеть сразу чуть ли не дюжину медведей различных пород: черных, бурых, коричневых, серых, серебристых, больших и маленьких. Здесь были и целые семьи и бродячие одиночки. Все они прекрасно понимали, что в этом парке нельзя производить насилия, и самые свирепые из них вели себя здесь очень тихо. Десятки медведей бродили вокруг этой гостиницы, но никогда ни один медведь не напал на человека.
Из года в год медведи приходили сюда и уходили, и живущие в гостинице часто видели их.
Служащие гостиницы уже хорошо знали многих медведей. Медведи появлялись во время летнего сезона, когда гостиница бывала открыта, и уходили, когда гостиница закрывалась. Никто не знал, откуда они приходили и куда уходили.
Однажды в Йеллоустонский парк попал и владелец фермы Палетт-Рэнч. Он остановился в гостинице и отправился на поляну посмотреть медвежью трапезу. Там кормилось несколько черных медведей. К вечеру они быстро удалились, так как к ним приближался громадный серебристый медведь. Указывая на него, проводник сказал владельцу Палетт-Рэнча:
— Это самый большой медведь во всем парке. Хорошо, что он смирный, а то могло бы произойти бог знает что.
— Этот медведь смирный? — удивился владелец фермы.
Он внимательно смотрел на медведя, который шел своей обычной, переваливающейся походкой и возвышался, как копна сена среди поляны.
— Да ведь это наш Уэб с Мититсе! Самый опасный медведь в нашем крае!
— Вряд ли это тот, — сказал проводник. — Он бывает здесь у нас каждый год в течение июля и августа, и я уверен, что он живет где-нибудь поблизости.
— В течение июля и августа? Ну, так и есть, это Уэб! Как раз в это время он исчезает из наших мест, — говорил хозяин фермы. — Вот посмотрите, он немного хромает на заднюю лапу, а на одной передней у него не хватает когтя… Так вот где он проводит лето! Однако я никогда бы не поверил, что старый буян умеет так себя вести вдали от дома.
Уэб стал очень знаменит в Йеллоустонском парке. Только два раза он вел себя непозволительно. Это было в первый сезон его пребывания здесь, когда он еще не знал хорошо жизни парка.
Как-то раз он подошел к гостинице и вошел прямо в парадную дверь. В передней он вытянулся во весь свой восьмифутовый рост и пошел к конторе.
Все постояльцы в ужасе разбежались. Уэб вошел в контору. Сидевший там конторщик перескочил через стол и закрылся в телеграфной комнате.
Отсюда он телеграфировал заведующему парком, что старый медведь вошел в дом, засел в конторе и, как видно, собирается управлять гостиницей. Конторщик спрашивал также, можно ли стрелять в медведя. И телеграфно же получил ответ, что стрелять в парке не разрешается, а можно действовать пожарной кишкой. Конторщик так и поступил. Медведь, совершенно не ожидавший такого оборота дела, пустился бежать из конторы гостиницы. Он тяжело топал лапами, стучал по полу когтями. Заблудившись, он побежал к черному ходу и, проходя через кухню, успел стащить висевшую там четверть туши быка.
Плохо он себя вел и еще один раз — одна медведица рассердила его, и он нарушил общественную тишину. Медведица эта принадлежала к породе черных медведей и славилась своими проделками. У нее был жалкий, болезненный медвежонок. Она гордилась своим сыном и готова была из-за него терпеть всякие неприятности. Медвежонок, избалованный матерью, вел себя так, как ведут все балованные дети. Медведица была очень большая и свирепая, над всеми другими черными медведями она брала верх. Как-то раз она вздумала прогнать и нашего старого серого медведя. Но Уэб дал ей такой шлепок, что она отлетела прочь, как мячик. Уэб погнался за нею и, наверно, убил бы ее. Медведица спаслась от него только тем, что влезла на дерево. Ее несчастный медвежонок уже сидел на верхушке этого же дерева и визжал от страха.
