Дэвид Эттенборо - В тропики за животными
Одноэтажный хозяйский дом снаружи имел запущенный вид, но был выстроен и обставлен на широкую ногу, в духе времен королей Эдуардов. Нас с Чарльзом проводили в отдельные просторные покои с ванной комнатой. Мы разместили там свои вещи, а потом присоединились к Дику Бартону в просторной бильярдной, где получили обещанное пиво.
Мы рассказали Дику, каких именно животных надеемся увидеть: нанду, капибар, черепах, броненосцев, вискач, куликов и кроличью сову.
— Бог ты мой,— отреагировал Дик,— да это же просто. У нас их тут полным-полно. Возьмите один из наших грузовиков и колесите себе сколько хотите. А кроме того, я пошлю людей, пусть и они поищут ваших зверюшек. Да предупрежу их, что крепко осерчаю, если они не смогут найти то, что вам нужно.
Окрестности эстансии оказались не плоскими, какими они представлялись сверху, а слегка волнистыми, напоминающими холмистый пейзаж Уилтшира. Кое-где росли и деревья: несколько рощиц австралийских казуарин и эвкалиптов были посажены, чтобы дать тень скоту. Дик не считал эти места настоящей пампой, которая начиналась в нескольких сотнях миль к югу и была ровной как стол. Здешнюю саванну он называл «камп», англизированным сокращением от испанского слова «кампо», что означает «поле», «сельская местность».
Восемьдесят пять тысяч акров эстансии были разделены проволочной изгородью на несколько участков, каждый размером с небольшую английскую ферму. Пышная трава давала прекрасный корм скоту, но птицам здесь совершенно негде было укрыться. Все же несколько видов смогли тут освоиться, выработав особые гнездовые приемы для вполне успешного существования в этой открытой местности.
Небольшая, с дрозда, красновато-коричневая птица-печник, или алонсо, даже не пыталась скрыть свое гнездо от хищных птиц или как-нибудь еще позаботиться о его безопасности.
Яйца и птенцов она защищала по-иному: строила из высушенной солнцем грязи почти неприступное куполообразное сооружение, напоминающее земляную печь, в которой местные жители пекут хлеб. Эта постройка высотой сантиметров тридцать имела такое широкое отверстие, что в него можно было просунуть руку. Я так и сделал, но до яиц не добрался, а наткнулся на внутреннюю перегородку. За ней и находилась собственно гнездовая камера, попасть в которую можно было только через такое маленькое отверстие, что в него с трудом протискивалась сама птица.
Птице-печнику нет нужды прятать свое прочное, надежное сооружение, надо только устроить его повыше, чтобы уберечь от копыт пасущегося скота. Если нет деревьев, опорой для гнезда служат толстые жерди ограды, телеграфные столбы или что-нибудь в этом роде. Одно гнездо было выстроено на верхней перекладине ворот. Ими часто пользовались, и гнездо по нескольку раз в день путешествовало на девяносто градусов туда и обратно.
Алонсо — птички не из пугливых. Они, по-видимому, ищут соседства с человеком и часто строят свои гнезда поблизости от его жилья. Пастухи платят им той же привязанностью. Они очень любят этих общительных и доверчивых пташек и дают им разные дружеские прозвища. Так же как мы ласково именуем своих птиц — Красногрудый Робин (зарянка) или Дженни Рен (крапивник),— так и они называют птицу-печника Алонсо Гарсиа и Жоао де лос Барриос. Последнее в вольном переводе означает Джонни Штукатурка. Пастухи говорят, что у этой птицы примерный характер: она всегда весела и все время поет, она придерживается высоких моральных принципов и никогда не изменяет своему партнеру, она чрезвычайно трудолюбива и, сооружая свое гнездо, работает от зари до зари. Кроме воскресенья, добавляют пастухи, потому что она ко всему прочему и очень набожна.
В лощинах по склонам холмов и по берегам ручьев попадались заросли колючей травы карагуаты. Нижняя часть этого растения представляет собой розетку листьев, усаженных страшными колючками, а из розетки почти на двухметровую высоту вздымаются стебли. В зарослях карагуаты обитало множество мелких красивых птиц, которые редко отваживались вылетать на открытое пространство.
Мухоловки стайками прилетали в колючие дебри покормиться. Мы узнавали их по характерному неровному полету. Они перелетали от стебля к стеблю или садились на верхушки самых высоких растений и оттуда, освещенные солнцем, заливались щелкающими трелями, распуская и складывая при этом свой длинный хвост с глубокой вырезкой посередине. Здесь мы увидели и вдовьих тиранов — снежно-белых птичек с черным кончиком хвоста и черными маховыми перьями. Были тут и великолепные огненные мухоеды с изумительно ярким алым оперением и черными пятнышками на хвосте, крыльях и спине. Пеоны называли эту птичку «пожарник» или «бычья кровь», а еще «бразита дель фуэго». Последнее имя, означающее «вспыхивающий уголек», подходило ей больше всего. Стоило нам ее увидеть, как мы замирали от восхищения и в то же время досадовали, что не имеем цветной пленки.
Самыми элегантными из всех пернатых обитателей «кампа» были нанду. Дик считал нас невозможными педантами за то, что мы не называли их просто страусами. Нанду действительно очень похожи на страусов, но мельче, и оперение у них не черно-белое, а пепельно-серое, а на ногах не по два пальца, как у страуса, а по три. Настоящие страусы обитают только в Африке, а нанду — только в Южной Америке.
Мы часто видели, как нанду вышагивали по саванне с изысканной неторопливостью заводных манекенов. Благодаря многолетнему запрету охоты на территории эстансии они в значительной мере потеряли осторожность и позволяли нам ехать в нескольких метрах от себя. Если мы подъезжали слишком близко, они прекращали пастись, поднимали головы и подозрительно глядели на нас, точно так же, как это делают олени. Длинные шеи придавали нанду надменный вид, но большие глаза смотрели мягко и кротко.
Нанду — нелетающие птицы, и их пушистые крылья служат, вероятно, только для тепла. Оперение у нанду рыхлое, туловище покрыто редкими короткими перьями, и, когда птица топорщит распущенные крылья, как бы укутывая ими свое слабо защищенное тело, она смахивает на озябшего танцора с опахалом.
Нанду держатся группами, которые состоят из одного самца и нескольких самок разного возраста. Самец обычно бывает самой крупной птицей в стае и, кроме того, хорошо отличается от своих подруг узкой черной полосой, идущей по плечам от затылка. У самок эта полоска коричневая и менее заметная.
Если мы, не обращая внимания на предупреждающий пристальный взгляд нанду, подъезжали к ним слишком близко, они обращались в паническое бегство. Птицы мчались по равнине, высоко подбрасывая мощные ноги и выбивая по земле приглушенную дробь. По словам Дика, догнать нанду можно только на самой быстроногой лошади, но поймать их чрезвычайно трудно, потому что на бегу они петляют и искусно увертываются.
