Святослав Сахарнов - Бухта командора
— Спрячь нож. Он тебе пригодится на следующий год. Ты ведь опять станешь плавать?
Пако кивнул и спрятал нож обратно в сумку.
— До свидания.
На дороге показался отец Пако — большой Франциско.
Он подошел к нам, поздоровался и сказал:
— Пошли!
Мальчик поднял сумку и побрел следом за отцом. Они шли гуськом, друг за другом, оба в одинаковых клетчатых рубахах и потертых, выгоревших на солнце штанах.
— До свидания, Пако! — крикнул я.
Маленькая фигурка остановилась. Пако повернулся и помахал мне рукой. Он махал до тех пор, пока его отец не скрылся за поворотом. Тогда мальчик пустился догонять его.
НОЧНЫЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ
Последние дни перед отъездом я плохо спал. Ночью кто-то ходил по дороге. Сначала слышалось осторожное шуршание в кустах. Раздавался негромкий плеск, таинственный незнакомец вступал в воду — сотни маленьких лужиц сохранялись после дождя в лесу. Затем еле слышно поскрипывал песок — гость преодолевал последние метры, которые оставались ему до дороги. И наконец слышалось приглушенное царапание и пощелкивание — он крался по асфальту.
Вот покатился задетый им камешек. Вот чавкнуло в канаве. Ночной посетитель перешел дорогу. Снова зашуршали сухие листья — шаги удалились в сторону моря…
Лежа в постели, я слушал эти звуки и в конце концов не выдержал: встал, оделся и крадучись вышел на дорогу.
Небо было затянуто облаками. Ни луны, ни звезд. Ни одного луча света. Чернильная тьма. Я сделал наугад несколько шагов, почувствовал босой ногой теплый неровный асфальт, присел на корточки и стал слушать.
Ночь была полна звуков. Ровно, как метроном, отбивало удары о берег моря. Каждый удар волны был как пассаж музыканта. Звук медленно нарастал, превращался в рокот и обрывался.
В кронах деревьев мерно тенькали цикады. Они не заводили, как наши, долгой песни, а коротко, в одно касание, притрагивались каждый к своему колокольчику — тень! Крикнул и замолчал. С другого дерева ответное — тень!
Подала голос птица. Она вскрикнула жалобно, отрывисто.
На дороге послышалось осторожное постукивание. Кто-то в деревянных башмачках торопливо перебежал ее.
Я сделал несколько шагов, посмотрел, послушал… Никого.
Снова прислушался. Тихо.
Тогда я отправился по ночному черному асфальту прочь из деревни, на ощупь находя ногой продолжение дороги, спотыкаясь и едва не срываясь в канаву.
То и дело я останавливался и слушал. Невидимые путешественники не дали себя перехитрить. Они тоже притаились в кустах.
Сбив ноги и поняв бесполезность моих попыток, я повернул обратно.
На повороте дороги лежал ствол сейбы. Я присел на него.
Облачная пелена редела. Пассат растягивал ее и рвал на части.
В разрывах появлялись звезды. Слабый, неверный свет упал на дорогу. Она возникла из темноты, как река, покрытая островами: черные провалы ям и светлое течение асфальта…
За моей спиной послышалось осторожное шуршание. Кто-то пробирался через кусты. Шорох дошел до канавы, опустился в нее, превратился в поскрипывание и шум песчинок.
Я осторожно повернул голову.
На сером асфальтовом островке появилась тень. Она была причудлива и перекошена. Покачиваясь и постукивая, тень пересекла дорогу и неслышно скрылась в лесу.
Я сидел неподвижно.
И тогда шорохи стали возникать со всех сторон. Они приближались, на дороге появлялись призрачные тени. С легким стуком они перебегали асфальтовую реку и скрывались все в том же направлении — к морю.
Я видел тени, но не видел тел, которые отбрасывают их!
Чудеса?
У самых моих ног послышалось пощелкивание, и возникла очередная тень. В слабом звездном свете я с трудом разглядел ее хозяина. Зеленовато-серый, под цвет асфальта, большой краб крался, осторожно переставляя ноги. Приседая, он выбрасывал вперед очередную пару, и при этом панцирь его задевал асфальт. Ритмично постукивая, краб плыл по асфальтовой реке.
Я вскочил, в два прыжка догнал животное и накрыл его ладонью.
Дома я разглядел добычу. Краб был бледного молочно-желтого цвета. Серым или зеленым он казался только при свете звезд. У него был массивный, толстый панцирь и длинные, приспособленные для пешего хождения ноги.
Я перевернул животное на спину и присвистнул. Так вот оно что! На брюшке, прижатая подвернутым хвостом, чернела гроздь влажной икры. Это была самка, которая направлялась к морю, чтобы оставить там свою ношу — тысячи икринок, которые должны дать продолжение ее роду.
Вот в чем разгадка упорного движения крабов через дорогу.
Я поднял крабиху, вынес ее на дорогу к тому месту, где поймал, и, положив на асфальт, отнял руку.
Животное приподнялось на суставчатых ногах и, не останавливаясь и не пытаясь скрыться, продолжило путь, прерванный полчаса назад.
Вся дорога была полна крабами. Постукивая панцирями и волоча за собой бесплотные тени, они торопились к морю.
ВОЗВРАЩАЮСЬ
Мы вернулись в Гавану, и я стал ждать самолета, чтобы лететь домой, в Ленинград.
Был сентябрь. Прохладный ветер свистел между каменными глыбами зданий. Он шуршал листьями баньяна и тоненько пел в деревянных жалюзи окон.
Возле голубой, с фонтаном перед входом гостиницы я увидел знакомый белый автомобиль. Около автомобиля стоял переводчик.
Вид у него был усталый и растерянный.
— Привет! — сказал я. — Ну, чем кончилось ваше путешествие?
Он махнул рукой:
— И не говорите.
— Что-нибудь случилось?
Переводчик вздохнул:
— Понимаете, какая неожиданность. Объехали мы весь остров. Месяц катались. И чего я ему только не показывал: и старину, и сегодняшний день, и завтрашний. От Колумба до автострад. Кооперативы, музеи. Рассказывал, рассказывал, думал, он — итальянец, а теперь выясняется, что он знает только по-голландски. Крупный фермер, оттуда. Производство ветчины, каков?
— Но ведь слушал-то он вас внимательно?
— В том-то и дело, что внимательно. И кивал. А как я ему показывал картинную галерею: о каждой картине минут пять!.. — Переводчик вздохнул.
— Вы так быстро мчались по острову… — неуверенно начал я. — Где уж тут уловить, понимает тебя человек или не понимает.
— Да уж, конечно, такой век… — Переводчик снова вздохнул. — Век больших скоростей. Проносимся мимо всего. Лишь потом понимаем, что сваляли дурака… Завтра он улетает. А вы?
— Я тоже.
Мы стали прощаться. Из машины выглянул турист. Он сосал свою сигару и высматривал бензоколонку. Не найдя ее, прицелился было фотоаппаратом в меня, но раздумал и опустил камеру. Переводчик вздохнул и сел в машину. Та плавно взяла с места, скрипнула шинами и скрылась в разномастном потоке автомобилей.
