Эдгар Берроуз - Тарзан (Сборник рассказов)
– В гробу я видал эту задницу, – сказал Малларган, – никого ему не разорвать.
– Ставлю десять против одного, что он послал бы тебя в нокаут в первом же раунде, – съехидничал репортер из «Дейли Ньюз».
– Ты их, задница, никогда не получишь, – рявкнул чемпион.
Тяжело груженный грузовик громыхал вдоль границы обширной равнины. Казалось, она находится под постоянным прицелом леса, остановившегося у самой кромки и выславшего вперед разрозненные пикеты, чтобы разведать территорию, занятую неприятелем. Почему древесная армия не наступает и равнина остается незавоеванной, оставалось загадкой.
Являлся загадкой и сам грузовик для человека, наблюдавшего за его медленным продвижением. Вероятно, со дня сотворения мира это был первый колесный экипаж, передвигающийся по местному бездорожью.
За рулем грузовика находился белый человек в потертом пробковом шлеме, рядом с ним сидел негр. В кузове поверх грузов разместились еще несколько чернокожих. Удлиняющиеся тени, отбрасываемые деревьями, уже накрывали ползущий анахронизм, возвещая о наступлении коротких экваториальных сумерек.
Человек, идущий по равнине, изменил свой курс, чтобы встретить грузовик. Он шел мягким пружинистым шагом, напоминающим кошачью поступь. На нем не было одежды, не считая набедренной повязки из шкуры льва; его оружие было примитивно: колчан со стрелами и лук на спине, охотничий нож в грубых ножнах на бедре, короткое толстое копье в руке и свернутое лассо, переброшенное через плечо. Кожа у человека была очень темной, но он не был негром. Жизнь под жарким африканским солнцем придала его коже бронзовый оттенок.
На плече гиганта примостилась маленькая обезьянка, обхватив его бронзовую шею одной рукой.
– Тармангани, Нкима, – сказал человек, глядя в сторону грузовика.
– Тармангани, – проверещала обезьянка. – Нкима и Тарзан убьют Тармангани.
Она приподнялась, надула щеки и приняла свирепый вид. Находясь на приличном расстоянии от противника или расположившись на плече у хозяина, малыш Нкима чувствовал себя львом. Его отвага была обратно пропорциональна дистанции, отделяющей Нкиму от Тарзана, и прямо пропорциональна дистанции, отделяющей Нкиму от источника опасности. Будь малыш Нкима человеком, он непременно стал бы гангстером и забиякой, оставаясь при этом трусишкой. Но обезьянка Нкима мог вызвать лишь улыбку. Однако он обладал такой чертой характера, которая в определенных случаях возвышала его. Это была беспредельная преданность своему хозяину – Тарзану.
Наконец человек в грузовике заметил идущего и сообразил, что вот-вот их пути пересекутся. Он поправил кобуру и нащупал пистолет, затем взглянул на карабин, который сидящий рядом с ним парень держал между колен, и решил, что готов к любым неприятностям. Прежде ему не доводилось бывать в этих краях, и он не знал местных обычаев. Поэтому меры предосторожности казались не лишними. По мере того, как дистанция между ними сокращалась, он все пристальнее вглядывался в незнакомца.
– Мту мвеуси? – спросил он у парня, сидевшего рядом и так же пристально вглядывавшегося в приближающего незнакомца.
– Мзунгу, бвана, – откликнулся бой.
– Похоже, ты прав, – согласился водитель. – Похоже, белый человек, верно; только одет как дикарь.
– Меньи вазимо, – усмехнулся парень.
– У меня на руках и так два психа, – сказал мужчина. – С меня довольно.
Тарзан приближался. Водитель остановил грузовик. Малыш Нкима верещал и яростно бранился, обнажив зубы в пугающем, как ему казалось, оскале. Никто не обращал на него внимания, но он не успокаивался до тех пор, пока Тарзан не приблизился к грузовику футов на пятьдесят; тогда Нкима счел свою задачу выполненной, спрыгнул на землю и бросился к растущему неподалеку дереву. В конце концов какой смысл испытывать судьбу?
Тарзан остановился рядом с грузовиком и взглянул в лицо белому человеку.
– Что вы здесь делаете? – спросил он. Мелтон, увидев перед собой почти голого человека, испытал чувство превосходства, и дерзкий вопрос обидел его.
– Да вот кручу баранку, приятель, – бросил он.
– Отвечайте на мой вопрос! – На сей раз в голосе Тарзана послышались резкие нотки.
У Мелтона был трудный день. И предыдущие дни были не легче. У него пошаливали нервы, и настроение приближалось к нулевой отметке. Его рука потянулась к пистолету, чтобы с помощью оружия высказать незнакомцу все, что накипело на душе, но пистолету не пришлось вступить в беседу. Резко выбросив руку вперед, Тарзан перехватил запястье Мелтона и выдернул человека из кабины. Спустя мгновение он был разоружен.
Нкима пританцовывал и подпрыгивал на ветке дерева, осыпая врага грубой бранью и призывая Тарзана убить Тармангани. Но никто не обращал на него внимания. Этот крест Нкима нес постоянно. Он был столь мал и незначителен, что никто не обращал на него внимания.
Негры в кузове грузовика застыли в растерянности, широко раскрыв глаза. Все произошло так неожиданно, что они ничего не успели сообразить. Они видели, как незнакомец выдернул Мелтона из кабины, и теперь смотрели, как Тарзан трясет белого бвану, словно собака крысу. Тарзан по собственному опыту знал, что лучший способ добиться от человека подчинения – хорошенько встряхнуть его.
Мелтон был крепким парнем, но и он оказался беспомощным в железных тисках незнакомца; к тому же он здорово струхнул. Его испугала не столько сверхчеловеческая сила, сколько ужас, который вселяла эта тварь. Мелтон почувствовал себя в объятиях дикого зверя. Когда много лет назад его сильно помял лев, он уже пережил это чувство – чувство фатального подчинения неизбежности.
Тарзан перестал трясти Мелтона и взглянул на парня, выпрыгнувшего с карабином из грузовика.
– Брось винтовку, – сказал Тарзан на суахили.
Юноша помедлил.
– Брось! – приказал Мелтон, затем обратился к Тарзану. – Чего ты хочешь?
– Я спросил вас, что вы здесь делаете. Я хочу получить ответ.
– Сопровождаю парочку процветающих янки.
– Где они?
Мелтон пожал плечами.
– Бог их знает. Они выехали с утра пораньше на легковушке, а мне велели держаться опушки леса. Сказали, что вернутся и встретят меня позже днем.
– Что они здесь делают? – спросил Тарзан.
– Охотятся.
– Почему ты привел их сюда? Ведь это закрытая территория.
– Я их не приводил, это они меня привели. С Малларганом спорить бесполезно. Он из тех, кому хоть кол на голове теши. Ему нужен не проводник, а загонщик. Он чемпион мира в тяжелом весе, и это ударило ему в голову. Попробуй сказать ему что-нибудь поперек, живо схлопочешь. Кое-кто уже попробовал – не позавидуешь. В жизни не встречал такого скандалиста. Второй – поспокойнее. Менеджер Малларгана. Умора. Тоже мне менеджер! Только и твердит: «Да, малыш!» «О'кей, малыш!», а сам все время думает, как бы поскорее вернуться в Нью-Йорк. И постоянно трясется от страха. Эх, избавиться бы от них.
