Новый Ной - Джеральд Даррелл
— Держись подальше от края скал, Джерри, — взмолилась я. — Не то мы свалимся прямо на голову котикам. Лучше вовремя остановимся и подойдем к краю пешком.
Как ни странно, он не стал возражать, и мы подкрались к обрыву, вооружившись биноклями и камерами.
— Нет, вы только посмотрите! — воскликнул Даррелл, стоя на самом ветру. — До чего же хороши, черти!
В самом деле, зрелище было потрясающее. И на берегу внизу творилась такая кутерьма, что невдомек, на чем остановить свой взгляд.
— Какой очаровательный детеныш! — Софи показала на существо, смахивающее на мармеладного зверька.
— А какой великолепный самец! — восхищался Даррелл, любуясь могучим зверем, который лежал, задрав морду кверху, в окружении золотистых поклонниц.
Но зрительные впечатления уступали звуковым. Оттеняемый шумом моря, сплошной рев, напоминающий гул просыпающегося вулкана, встретил нас ударной волной. Ошеломляющее впечатление производили также краски. На фоне изумрудного прибоя и покрытых зелеными водорослями камней поблескивали на солнце красновато-коричневые и золотистые шубки. Я села, любуясь и вслушиваясь. А Даррелл принялся лихорадочно снимать, меняя объективы и отчаянно чертыхаясь, когда малейшее облачко заслоняло солнце. Он был в экстазе, он буквально влюбился в котиков, и нам лишь с великим трудом удалось через несколько дней оторвать его от них, чтобы отправиться на поиски морских слонов.
Два дня мы метались вдоль побережья, проверяя указанные нам точки. Тщетно… Джерри дико переживал.
— Похоже, мы опоздали, они уже уплыли к Огненной Земле, — стонал он.
— Поищем еще, — настаивала Софи. — Вдруг повезет.
Наше терпение было вознаграждено. Нагрузившись снаряжением, мы брели вереницей по очередному галечному пляжу, когда путь преградили огромные серые каменные глыбы. Карабкаясь через них со своим грузом, спустились на маленький пляж, обрамленный причудливыми валунами. Основательно запыхавшись, сели, чтобы перекусить.
— Не сдавайся, Джерри, — уговаривала я его. — Глядишь, завтра найдем что-нибудь.
— Черта с два, я сам, балда, виноват. Надо было начинать отсюда, вместо того чтобы столько времени тратить на котиков. Морские слоны точно ушли на юг, я знаю, чувствую нутром.
В ходе нашего диалога я развлекалась, пиная ногой гальку, и один камешек угодил в лежащий в нескольких метрах от нас валун, который вдруг глубоко вздохнул, открыл большие влажные глаза и уставился на нас.
— Да мы тут окружены ими! — ахнула я.
В самом деле, кругом безмятежно возлежали около дюжины этих великанов, и мы закусывали чуть ли не на их спинах. Присмотревшись, мы определили, что тут три самца, шесть самок и три крупных детеныша длиной около двух метров. Самки достигали в длину четырех с лишним метров, но самое внушительное зрелище являли самцы — от 5,5 до 6,5 метра, с огромной мордой, напоминающей хобот, откуда название этого зверя. Они продолжали невозмутимо лежать, пока мы фотографировали и измеряли их, подходя вплотную к мордам.
— Как мне быть? — сказал Даррелл. — Я же снимаю фильм, надо все же заставить их двигаться.
— Ну, какое-то движение можно видеть, когда они ластами забрасывают себе на спину мокрую гальку, — заметила я.
— Верно, но мне нужно, чтобы они спускались в воду и поднимались на дыбы, как об этом говорится в описаниях.
Мария Рене решила проблему, принялась бросать морским слонам на хвост пригоршни мокрой гальки, и наконец один могучий самец решил, что мы ему надоели — как вам надоедает муха, которая вертится перед носом, — поднялся перед нами на дыбы, зашипел по-змеиному и медленно попятился в море, сгибаясь, точно гусеница. Этого оказалось достаточно, чтобы и остальные ожили и поспешно отступили в гостеприимную зеленую морскую обитель.
Не без грусти возвращались мы в лагерь, чтобы собираться в обратный путь в Буэнос-Айрес. Предоставив нам заканчивать сборы, Софи спустилась к морю, чтобы омыть свои «бедные ноющие ступни в чудесной прохладной воде». Почти сразу она вернулась бегом, вся мокрая, покатываясь со смеху.
— Ты не поверишь, Джерри, но там, на пляже, за мной погнался морской слон, я упала в какую-то яму и промокла насквозь.
Впрочем, невольное купание ее ничуть не огорчило; мы же решили, что Софи постигла кара за то, что она нарушила мирный сон великанов.
Даррелл уверенно вел машину всю дорогу обратно до Буэнос-Айреса, причем мы с ужасом думали о городской жаре после прохладных просторов Патагонии. Последние полчаса пути я чувствовала себя отвратительно, голова раскалывалась, ныла спина, и я с трудом выдержала заключительный этап. Софи видела, как мне плохо, но Даррелл был слишком занят съемками, чтобы обращать на меня внимание, да я и сама не желала ему мешать и все-таки прибыла в Буэнос-Айрес в прескверном настроении.
В городе царила невыносимая духота, и это, в дополнение к недомоганию, побудило меня заключить, что разумнее всего будет возможно скорее возвращаться в Англию, пока я не стала бременем для Софи и Джерри. Я уже переговорила с Софи, и она согласилась со мной, но как сказать об этом Дарреллу? Поупиравшись, он все же признал верность моего решения, и по счастью, на отплывающем через два дня почтовом пароходе нашлось место для меня. Я чувствовала себя страшно виноватой, что покидаю их, особенно жаль было Софи, на чьи плечи ложилась двойная тяжесть, но она твердила, что справится, и Джерри, судя по всему, не сомневался, что без труда выполнит стоящие перед экспедицией задачи.
Прощаясь с ним у парохода, я подумала о том, как мне повезло, что я побывала в Патагонии. Никогда не забуду совершенный покой и тишину, чудесных зверей на полуострове Вальдес. Я сказала себе, что когда-нибудь непременно вернусь туда.
Глава седьмая
Мое плавание домой протекало мирно и без происшествий; остеопат, к которому я обратилась в Лондоне, заверил меня, что я поступила правильно, решив возвращаться домой, предоставляя Дарреллу и Софи без меня управляться со всеми делами. От этих слов мне сразу стало легче
