Праздники, звери и прочие несуразности - Джеральд Даррелл
Мать неохотно сняла шляпу и отдала Мактавишу. Тот изящным движением опрокинул ее на стол и, убедившись, что деревенские за ним наблюдают, бережно уложил одно яйцо в шляпу, зажал в горсти поля и хлестко ударил шляпой по боковине стола.
— Из того, что нам удастся собрать, можно будет сделать омлет, — объявил Ларри.
Тут Мактавиш раскрыл шляпу и показал всем, включая деревенских, что она пуста. Потом он проделал тот же фокус со вторым яйцом и с третьим, а результат все тот же. Глаза наших соседей заметно оживились, а после повторения трюка с четвертым яйцом, они уже начали перешептываться. Мактавиш широким жестом продемонстрировал всем пустую шляпу. Затем еще раз положил ее на стол и сомкнул поля, а потом снова раскрыл, извлек из шляпы четыре целехоньких яйца и переложил их в тарелку.
Даже Ларри был под впечатлением. Разумеется, это был простой трюк, который сами фокусники называют пальмированием: ты как будто кладешь предмет в ту же шляпу, а на самом деле он остается у тебя в ладони, а затем ты его прячешь на себе. Я видел, как это проделывали с наручными часами и другими мелкими предметами, но с яйцами, да еще так ловко… Их и спрятать труднее, и легко разбить, тем самым все испортив.
Мактавиш поклонился под наши дружные аплодисменты, и, вот уж удивительно, послышались отдельные хлопки за соседними столиками, а кое-кто из стариков, страдающих близорукостью, даже поменялся местами с молодежью, чтобы оказаться к нам поближе.
— Ну, что я говорил! — с гордостью произнес Мактавиш. — Магия способна творить чудеса.
Тут он вынул из кармана колоду карт и стал проделывать обычные трюки: подбрасывал карты в воздух и снова собирал в горсти, расстилал по вытянутой руке, при этом ни одной не роняя. Деревенские, заинтересовавшись не на шутку, перебирались к нам поближе, а близорукие старики и вовсе придвинули стулья практически к нашему столику.
Мактавиш откровенно наслаждался своим успехом. Он засунул в рот яйцо, пожевал его и, продемонстрировав пустой рот, извлек яйцо из кармана рубашки. Деревенские наградили его дружными аплодисментами.
— Здорово, правда? — сказала Марго.
— Я же тебе говорил, что он в порядке, — сказал Лесли. — И еще неплохо стреляет.
— Надо будет узнать, как он проделывает эти… м-м… трюки, — сказал Теодор.
— Интересно, он умеет перепиливать женщину? — задумчиво произнес Ларри. — Так, чтобы можно было забрать себе действующую половину, которая при этом не разговаривает.
— Ларри, дорогой, пожалуйста, не при Джерри, — сказала мать.
И вот для Мактавиша настал звездный час. В первом ряду сидели седобородые старики, а за ними стояли молодые люди и вытягивали шеи, чтобы ничего не пропустить. Мактавиш подошел к самому почтенному старцу, по-видимому деревенскому старосте, ибо ему предложили наиболее почетное и выигрышное место за столом. Подняв вверх руки с растопыренными пальцами, Мактавиш обратился к нему по-гречески:
— Я вам покажу еще один фокус.
Из бороды старейшины он быстро выудил драхму и бросил серебряную монету на землю. У собравшихся вырвался возглас изумления. А иллюзионист, снова показав растопыренные пальцы, на этот раз извлек из длинной бороды монету в пять драхм, которую тоже швырнул на землю.
— Вы все видели, как я с помощью магии достал из бороды вашего старейшины эти монеты, — произнес он по-гречески.
— А еще можете? — дрожащим голосом попросил старейшина.
— Да-да, — подхватили остальные, — еще можете?
— Посмотрим, на что способна магия, — сказал Мактавиш, который уже не мог остановиться.
Одну за другой он выхватывал из бороды старейшины монеты по десять драхм и кидал их на землю, где образовалась уже целая кучка. В те дни Греция была такой бедной страной, что этот серебряный дождь из бороды воспринимался как настоящее богатство.
Мактавиш вконец зарвался. Когда он достал из бороды старика банкноту достоинством в пятьдесят драхм, вокруг все заголосили. Его это еще больше подстегнуло, и он извлек четыре такие же банкноты. Старик сидел как завороженный и шепотом воссылал хвалы тому или иному святому за сотворенные чудеса.
— Мне кажется, было бы разумно на этом остановиться, — осторожно посоветовал Теодор.
Но Мактавиш вошел в такой раж, что утратил чувство опасности. Он выхватил из бороды старейшины несколько банкнот достоинством в сто драхм. Аплодисменты были оглушительные.
— А теперь мой последний фокус!
Он снова продемонстрировал, что в руках у него ничего нет, нагнулся и выдернул из бороды целую пачку банкнот по пятьсот драхм.
В ногах у старейшины лежало в пересчете на наши деньги что-то около десяти или пятнадцати фунтов, что по меркам местного крестьянина было пределом мечты.
— Извольте. — Мактавиш поворачивался перед зрителями с самодовольной улыбкой. — Безотказный номер.
— Как же вы их порадовали, — сказала мать, окончательно расслабившись.
— Я же вам говорил: «Миссис Даррелл, не волнуйтесь», — напомнил он.
И тут он совершил фатальную ошибку. Он нагнулся, собрал все деньги и положил их себе в карман.
Толпа взвыла.
— Я… м-м… ждал чего-то такого, — сказал Теодор.
Старейшина не без труда поднялся и замахал кулаком перед носом у Мактавиша. Негодующие крики толпы напоминали растревоженный птичий базар.
— В чем дело? — не понял иллюзионист.
— Вы украли мои деньги! — возмутился старейшина.
— Вот сейчас, — обратился Ларри к матери, — вам троим лучше вернуться на катер.
Наши женщины выпорхнули из-за стола и с достоинством засеменили прочь по главной улице.
— Почему ваши деньги? — искренне недоумевал Мактавиш. — Это мои деньги.
— С какой стати они ваши, если вы их достали из моей бороды?
Мактавиша в очередной раз сразила греческая логика.
— Неужели вы не понимаете, — старательно принялся он объяснять, — что это всего лишь магия? На самом деле это мои деньги.
— НЕТ! — хором завопила вся деревня. — Если вы их достали из его бороды, то это его деньги!
— Вы что, не понимаете? Это же фокусы, — отчаянно защищался Мактавиш. — Я показывал фокусы.
— Вот именно. Фокус был в том, чтобы украсть мои деньги! — заявил старейшина.
— ДА! — согласилась с ним толпа.
— По-моему, старик выжил из ума, — обратился Мактавиш к Ларри. — Он не понимает самых простых вещей.
— Это вы сваляли дурака, — последовал ответ. — У него своя логика.
— Какая логика? Это мои деньги, — артачился Мактавиш. — Я их просто пальмировал.
— Это мы с вами знаем, дуралей, а они не знают.
Нас окружила толпа свирепых и негодующих жителей, требующих справедливости в отношении старейшины.
— Верните ему деньги, — кричали они, — или мы вашу «бензину» не выпустим отсюда!
— Мы вызовем афинскую полицию! — выкрикнул какой-то старик.
На одни переговоры с Афинами ушло бы несколько недель и еще столько же на судебные разбирательства (если, конечно, оттуда пришлют полицейского), так что ситуация
