Натуралист на мушке - Даррелл Джеральд
— Постарайтесь выглядеть так, словно вам это нравится, — кричал Джонатан с безопасного берега. — Улыбайтесь, улыбайтесь.
— Я не могу улыбаться, когда у меня зуб на зуб не попадает, — кричал я в ответ. — Если тебе нужна улыбка, пришли мне бутылку горячей воды.
Из носа текло, наши глаза слезились, а ноги ниже колен потеряли всякую чувствительность.
— Хорошо, хорошо, — подбадривал нас Джонатан. — Теперь просто сделайте то же самое еще раз. Только зайдите в воду немного поглубже. Улыбайтесь. Помните, вам нравится это.
— Мне это совсем не нравится, Я что, похож на белого медведя?
— Ничего, ничего. Главное, чтобы зрители верили в то, что вам там приятно находиться.
— Чихать я хотел на всех этих зрителей.
— Как можно такое говорить? — воскликнул шокированный Джонатан.
— Я скажу и кое-что похуже, если ты сейчас же не закончишь снимать этот чертов эпизод. Я уже чувствую себя так, словно схватил двустороннее воспаление легких, а нос моей жены стал сине-фиолетовым, словно задница мандрила.
— Всего еще один разок, и вы сможете выбраться на берег, — уговаривал нас Джонатан. В результате Ли и я заработали сильный насморк, и единственной компенсацией за паши мучения стал приезд Полы, которая прихватила с собой несколько бутылок «Гленморанжа» и методично отпаивала нас этим волшебным напитком, пока мы вновь не почувствовали себя людьми.
СЕРИЯ ВТОРАЯ
На свете есть совсем немного мест, более открытых вcем ветрам, чем дивные Шетландские острова, особенно их северная часть, где мы снимали птичий базар, поэтому переезд для съемок следующего эпизода на юг Франции, в теплый, плодородный Камарг, внес в нашу жизнь приятное разнообразие.
Камарг не похож ни на одно другое место во Франции — или даже во всей Европе. В этой области обитают всевозможные виды диких животных, и она является родиной белых камаргских лошадей и свирепых маленьких черных быков, которых выращивают специально для корриды. Здесь, на широких просторах болот и тростниковых зарослей, питаемых водами великой реки, [2]в изобилии водятся дикие кабаны, бобры, нутрии, водяные крысы и олени. Каждый год десятки тысяч птиц пролетают через от и места на нуги из Африки к своим гнездовьям в Европе и, кроме того, сотни видов птиц останавливаются, чтобы вывести своих птенцов в самом Камарге, и все это формирует в дайной области уникальный, важный заповедник.
В очередной серии нашего фильма мы хотели показать, насколько важны заболоченные земли не только для таких животных, как дикий кабан, обитающих здесь круглый год, но и для тех птиц, которые пролетают мимо или наносят сюда визит для выведения птенцов. По какой-то непонятной причине болота повсеместно считаются враждебной средой. Стоит человеку наткнуться на восхитительное болото, полное диких обитателей, он успокоится только после того, как засыплет его пестицидами, отстреляет всех съедобных животных, осушит его, перепашет, засеет малопригодными культурами и, в результате своей непродуманной деятельности, создаст еще один участок стерильной, эродированной земли там, где еще недавно был живописный, хорошо сбалансированный уголок живой природы. Такая нелепая и опасная политика идет во вред самому человеку. Места, подобные Камаргу, тысячелетиями обеспечивали человека мясом млекопитающих, птицей, рыбой и другими созданиями, обитающими в пресной и соленой воде, они давали ему тростник для крыш, изгородей или отопления жилищ, снабжали травами для медицинских снадобий и приправ. Кроме того, этот район был заповедником, где дикие животные могли жить и размножаться, и он, если вам угодно взглянуть на это с чисто утилитарной точки зрения, постоянно пополнял продовольственными запасами кладовую человека без всяких усилий и материальных затрат с его стороны. Все, что от человека требовалось, — минимум вмешательства. Поэтому, прежде чем Камарг (хотя он и назван Национальным нарком) безвозвратно исчезнет, а это несомненно произойдет под неумолимым натиском того, что, смягчая выражение, называют «прогрессом», мы хотели попробовать показать в нашем фильме всю важность и неповторимость этого одного из самых удивительных уголков дикой природы в Европе.
Ли и я испытываем особенную привязанность к Камаргу, поскольку наш маленький домик, Ма Мишель, стоит на двадцати пяти акрах дикого плато Гарриг, возле города Нима, который сам находится всего в двадцати пяти минутах езды от сердца великих болот. В этом доме мы имели множество незабываемых трапез и выпили большое количество хорошего вина, купались и загорали, наблюдали за малиново-розовыми фламинго, похожими на предзакатные облака, сверкающими, словно опалы, пчелоедами и розовыми, как лосось, удодами. На улицах Арля мы любовались выездом gardiens Камарга (местные «ковбои»), гордо восседающих в старинных костюмах на белых лошадях вместе со своими прекрасными дамами. Позднее они окружают стадо черных быков и, выстроив, лошадей клином, похожим на наконечник стремы, гонят их галопом но улицам города в направлении арены, В это время толпа изо всех сил старается разбить наконечник стрелы, чтобы быки разбежались, и если такое произойдет, то это происшествие ляжет черным пятном на репутацию gardiens. А мы прокладываем себе путь через толпу на маленькую и изящную римскую арену, построенную из желтого камня, которая, когда ее заполняют зрители, становится похожей на причудливую чашу с шевелящимися в ней цветами. Затем звуки музыки из оперы «Кармен» наполняют воздух и ворота широко распахиваются, Из темного проема, откуда в давние времена на эту арену, вполне возможно, выходили львы, слоны и их жертвы-христиане, появляется единственный бык — черный и блестящий, как гагат, невысокий, мускулистый, с рогами цвета слоновой кости, короткими, сильными ногами, легкими, как у балерины. Ворота за ним закрываются, и он остается стоять на арене — маленькое чернильное пятнышко на светлом песчаном полу, Бык оглядывался, фыркал, трусил вперед, потом останавливался, наклонял голову и начинал с ожесточением бить копытом. Вызов брошен. Бой начинается.
Прежде чем негодующий читатель отброеси в сторону эту книгу и возьмет в руки наполненное сарказмом перо, чтобы написать мне о жестокости боя быков, я спешу указать на то, что существует две разновидности корриды и в той, о которой пойдет речь, быка никогда не убивают. Напротив, у него есть отличная возможность нанести ранение, норой смертельное, своим врагам — razateurs. И я сам был свидетелем того, как животное наслаждается боем, стоит лишь ему войти во вкус борьбы. Черные камаргские быки понимают, что им предлагают принять участие; в интересной игре, и все же их природная свирепость так велика, что они могут убить, сами того не желая.
Бой организован следующим образом. Перед выходом на арену к рогам быка с помощью резиновых колец прикрепляют маленькие разноцветные султаны. Их называют кокарды. Цель боя (не столько боя, сколько состязания в быстроте и ловкости) — сорвать эти кокарды с рогов быка за отведенный промежуток времени. Бык не может находиться на арене более двадцати минут. В течение этого времени перед публикой появляются гаzateurs, группа мужчин, одетых в белые рубашки и фланелевые брюки, уместные скорее на теннисном корте. Их оружием, кроме быстроты ног, являетеся только любопытное приспособление, похожее на щетку для чистки лошадей, которое привязано к их руке и зажато в ладони. С помощью этого инструмента они пытаются сорвать кокарду с бычьих рогов. Каждая кокарда стоит определенную сумму денег. Чем дольше кокарда находится в собственности быка, тем выше поднимается ее цена. Некоторые razatleurs, имея дело с неискушенными или глупыми быками, откладывают снятие кокард на самый конец боя, чтобы максимально повысить их цену. Однако когда они сражаются с опытным быком, такой номер не проходит и может случиться так, что но истечении двадцати минут животное сохранит свои кокарды. Тогда бой заканчивается тем, что в честь быка-победителя звучит знаменитый марш из оперы «Кармен», под звуки которого его провожают с арены, сажают в грузовик и отвозят обратно, после чего выпускают пастись среди зеленых, залитых солнцем лугов и тростниковых зарослей Камарга. Я сам имел возможность убедиться в том, что опытные быки получают удовольствие; от такой корриды, когда несколько лет назад мы снимали фильм о Course Libre, как это называют, и мне довелось в процессе съемок неоднократно посещать это увлекательное зрелище.
