Вячеслав Пальман - Песни чёрного дрозда
Утром в конторе они узнали, что сотрудник из отдела сегодня вылетел к ним.
2Молчанов подходил к зданию конторы, когда из ворот выкатилась директорская машина и посигналила ему.
— Садись, Александр Егорович, — приказал директор. — Поедем в аэропорт, встретим высокого гостя.
— Может, без меня? — Молчанов как раз хотел продолжить разбор своих многочисленных записей.
— Давай, давай, едем!
В здании нового аэровокзала было прохладней, чем на улице. Ждали недолго. Голубой «АН-24» свалился с неба, пробежал немного по траве и, взревев моторами от избытка мощности, затих перед бетонной дорожкой.
— Как мы его узнаем среди сорока пассажиров? — сам себя спросил директор. — Фамилия мне ничего не говорит. Капустин какой-то. Незнаком.
До сознания Александра эти слова пробились не сразу. Капустин? Капустин… Вдруг он почувствовал, что ему стало жарко. Неужели тот самый Виталий Капустин? Нет, не может быть. Тот в Ленинграде, а этот из Москвы. Он снисходительно улыбнулся своему внезапному испугу. Мало ли Капустиных на белом свете!
Но когда в проёме самолёта он увидел молодого человека, который, выходя, зацепился шляпой за металлический верх и с виноватой улыбкой успел подхватить её, когда рассыпались его светлые волосы, а глаза на располневшем, но очень похожем на то, прежнее, лицо инструктора по туризму воззрились с каким-то испуганным изумлением на него, Молчанова, Саша сразу понял, что ошибки нет. Да, тот самый. Тихо сказал директору:
— Вот этот, со шляпой в руках, и есть Капустин.
— Ты его знаешь?
— Старое знакомство. Он когда-то работал на турбазе в Жёлтой Поляне, а я там в школе учился…
Капустин уже улыбался и шёл к ним с плащом в одной руке, с ёмким жёлтым портфелем в другой. Он был обрадован и, кажется, польщён, что его встречают у самолёта. И что среди встречающих оказался Молчанов, хотя у этого Молчанова были веские основания не очень радоваться встрече с прошлым. Впрочем, может, это и не так. Шесть лет прошло, все быльём поросло.
Эти мысли только промелькнули в голове Виталия Андреевича Капустина и тотчас оказались потесненными другими, уже чисто служебными мыслями. Он подчёркнуто-вежливо и с достоинством пожал руку старшим — директору и его заместителю — и только тогда повернулся к Молчанову.
— Рад видеть тебя, старик, — совсем уж радостно и по-свойски сказал Капустин, считая, что старое их знакомство и новое его положение разрешают фамильярность и обращение на «ты».
— Здравствуй, — немного холоднее, чем надо бы, ответил Молчанов и пожал протянутую руку, довольно полную и мягкую руку, которая этой мягкостью, безволием и домашним теплом уже свидетельствовала, что туризмом, спортом, физической работой молодой человек давно не занимается. — Не ожидал видеть тебя в такой высокой должности и с такой миссией.
— "Все течёт, все меняется", — сказал один древний. Я рад видеть тебя здесь… — Капустин и в самом деле даже порозовел от удовольствия. Обращаясь уже ко всем, он продолжал: — Вы тут, друзья мои, кажется, немного понервничали по поводу и без оного. Пахтан перед отъездом говорил мне, что в заповеднике оппозиция и все такое прочее. Постараемся найти общий язык. Вот и Молчанов нам поможет, по старой дружбе, верно, Александр?
Лицо Капустина светилось добрыми желаниями. Как все просто и хорошо!
Саша неопределённо улыбнулся, спросил:
— Значит, ты с полномочиями?
— Разумеется. Одно дело — бумаги, приказы, другое дело — слово, живое общение.
— На том совещании, где говорили о туризме в заповеднике, тоже было слово живое, — сказал директор.
— Не надо все это воспринимать буквально, — слегка нахмурился Капустин. — Отсюда и нервозность…
В машине Капустин сидел рядом с шофёром и, полуобернувшись, тоном лёгким, шутливым рассказывал:
— Наделали вы переполоху, коллеги. У нас в отделе вся работа стала. Бесконечные звонки, запросы с мест, даже оттуда, — он выразительно поднял палец выше головы. — Мы в аппарате с ног сбились, доказывая ошибочность суждений на периферии. Все это далеко не так, как было кое-кем воспринято. Туристские организации на том совещании всего-навсего высказали своё пожелание, чтобы открыть заповедник, а наш шеф не сразу понял последствия этого шага. Туристов можно понять — ведь нынче огромная тяга к путешествиям, во все уголки нашей страны хочется заглянуть… Мне рассказывали, что на телевидении «Клуб кинопутешествий» по массовости зрителей занимает первое место! И это кинопутешествия! А что же делается на живой природе? Миллионы идут в поход. Вот так и возник вопрос о заповедниках…
— А вы почему же не дали отпора, не разъяснили своему шефу? Специалисты называется! — укоризненно сказал из угла директор.
— Ну, что вы говорите! Надо знать, как все это происходило… Так вот, если и будут затронуты интересы заповедников, так это коснётся лишь наиболее крупных, таких, как Северо-Уральский, Камчатский, где водные магистрали и дороги.
— Кавказ тоже с реками и старыми дорогами, — сказал Молчанов. — И тоже не из маленьких. Как-нибудь четверть миллиона гектаров.
— Ты мне можешь не говорить, старик, я отлично знаю Кавказ. И сразу же могу твёрдо заверить вас, что ни одного нового маршрута мы здесь не проложим. Вот так. Это твёрдо!
Трое на заднем сиденье переглянулись и облегчённо вздохнули.
Примерно в том же духе Капустин изложил точку зрения своего шефа и на совещании специалистов заповедника, которое состоялось сразу же. И здесь его слова внесли успокоение. Все поняли, что ошибку удалось предотвратить, если Пахтан и имел какие-то намерения посягнуть на права заповедника, то теперь, под давлением общественности, он отступил.
Все шло хорошо, пока Котенко не спросил:
— Зачем вам охотничий дом на южном кордоне заповедника? Кто будет наезжать туда, если туристов не пустят в запретную зону?
Или сам вопрос оказался трудным для старшего специалиста, или наступившее вдруг насторожённое молчание в директорском кабинете так повлияло на Капустина, но только он в одну минуту как-то весь обмяк и потерял уверенность. Глаза забегали, щеки на располневшем лице обвисли, и весь облик его явил вдруг такую растерянность, что Молчанову в первое мгновение даже стало жалко своего знакомого. Капустин стал путано объяснять:
— Ну, прежде всего, я не знаю, откуда появилось это название — охотничий дом? — вяло и нерешительно сказал он. — Кто придумал? Просто дом… Ведь вы сами жаловались, что мало жилья, негде остановиться научным работникам, когда они в лесу.
Котенко жёстко засмеялся:
