Эдгар Берроуз - Тарзан (Сборник рассказов)
Звери стремительной лавиной налетели на него, опрокинув на землю. Падая, он ударился головой о выступ скалы и потерял сознание.
Когда Тарзан пришел в себя, был уже день. Грозный львиный рык окончательно прояснил его сознание, и человек-обезьяна вспомнил все, что предшествовало потере сознания.
Тарзан почувствовал сильный запах Нумы и открыл глаза. Прямо над ним стоял огромный лев, угрожающе рычащий на что-то вне поля зрения человека-обезьяны. Судя по запаху, это был лев из ловушки вамабо.
Воспрянув духом, Тарзан заговорил с Нумой, делая попытку подняться. Лев отошел в сторону, и человек-обезьяна огляделся. Он лежал там же, где и упал, перед входом в пещеру, а Нума, прижавшись к скале, защищал его от двух других львов, расхаживавших неподалеку. Тарзан заглянул в пещеру, но там никого не было. Выходит, он напрасно рисковал.
Тряхнув головой, человек-обезьяна повернулся к двум львам, упорно кружившим вокруг него в нескольких ярдах. Нума, не обращая на них особого внимания, бросил дружелюбный взгляд на Тарзана, потерся головой о его бок, а затем зарычал на противников.
– Мы с тобой их еще проучим, – сказал Тарзан, обращаясь к Нуме по-английски.
Лев, разумеется, ничего не понял, но, почувствовал интонацию, принялся нетерпеливо вышагивать, параллельно неприятелю.
– Подожди, – окликнул его Тарзан.
Обхватив гриву льва левой рукой, человек-обезьяна прижался к нему боком, и они двинулись вперед. При их приближении львы подались назад и затем расступились. Тарзан с Нумой прошли между ними, не спуская глаз каждый со своего ближайшего противника. Вдруг, словно по команде, оба льва одновременно бросились в атаку.
Человек-обезьяна встретил своего противника приемом, который всегда использовал в схватках с Нумой и Шитой.
С выпущенными когтями и оскаленными клыками лев прыгнул на голую грудь человека-обезьяны. Выбросив вперед левую руку для отражения удара, словно боксер на ринге, Тарзан правой вонзил нож в межреберье, тут же выдернул и вонзил снова – на сей раз под левую лопатку. Разъяренный лев попытался достать человека, но тот увернулся, вцепился в его пышную гриву, дернул на себя и воткнул нож в бок зверя.
Лев обезумел от ярости и боли, и в тот же миг Тарзан прыгнул ему на спину, сцепил ноги под брюхом хищника, левой рукой ухватился за длинную гриву, а правой нанес очередной удар ножом, на сей раз, как ему показалось, прямо в сердце. В какой-то миг человек-обезьяна подосадовал на себя за то, что не сумел сразу поразить увертливого зверя, как вдруг обнаружил, что хищник и не думает умирать, а, наоборот, завертелся и запрыгал, пытаясь сбросить с себя ненавистного человека. Тарзан почувствовал, что не может удержаться и в последний миг соскользнул на землю, уклоняясь от могучих когтей. Ему было важно прочно стать на ноги, чтобы продолжить схватку. Но на этот раз зверь опередил его – не успел Тарзан подняться, как получил удар огромной лапой по голове. Падая, человек-обезьяна успел заметить промелькнувший над ним черный силуэт, и противник оказался опрокинутым черным Нумой. Выкатившись из-под дерущихся львов, Тарзан сумел подняться, хотя был оглушен и шатался от удара. На его глазах львы обменялись серией могучих ударов лапами. Затем черный Нума, значительно превосходивший противника как размерами, так и силой, схватил соперника за глотку, встряхнул, наподобие того, как кошка встряхивает пойманную мышь, а когда слабеющий хищник попытался подобраться к нему снизу, то черный Нума опередил его. Когтями задних лап он вспорол сопернику брюхо от грудины до паха, выпустив кишки, и в тот же миг все было кончено.
Когда Нума расправился со своей второй жертвой и встряхнулся, Тарзан не мог не отметить изумительные пропорции и могучую грацию зверя. Убитые им львы тоже были красивы, и в их окраске пробивалась чернота, но человек-обезьяна видел, что они иной породы.
Теперь, когда внезапное препятствие было устранено, и Тарзан собрался отправиться на поиски девушки и лейтенанта, он вдруг почувствовал, что страшно проголодался. Кружась по песчаному дну ущелья среди бесчисленных запутанных следов, включая и его собственные, он непроизвольно заскулил, подобно голодному зверю. Тотчас же черный Нума навострил уши, испытующе взглянул на человека-обезьяну и припустил в сторону юга, изредка останавливаясь и проверяя, следует ли Тарзан за ним.
Человек-обезьяна понял, что Нума ведет его к пище, поэтому последовал за львом, присматриваясь к следам и принюхиваясь к запахам. Вскоре он обнаружил отпечатки ног, обутых в сандалии, а запах поведал ему о том, что следы оставлены людьми, которые находились ночью со львами. Затем Тарзан учуял слабый запах девушки, а чуть позже – лейтенанта Олдуика. Неожиданно следов стало меньше, и теперь те, что принадлежали Берте Кирчер и лейтенанту, резко выделялись.
Девушка и англичане шли рядом, а справа и слева – мужчины и львы, они же возглавляли и замыкали шествие. Человек-обезьяна недоумевал, будучи не в состоянии объяснить такое странное сочетание следов, а также запахов.
Ущелье, которым шел Тарзан, расширилось, затем резко сузилось, потом снова расширилось и становилось все шире и шире по мере продвижения к югу. Неожиданно дно ущелья стало резко снижаться. Появился древний базальт в виде крутых скалистых уступов, тут и там виднелись следы высохших водопадов. Идти стало труднее, однако тропа была четкой, что указывало на ее древность, а местами и на то, что ее прорубали вручную. Пройдя половину или три четверти мили, Тарзан за поворотом увидел долину, вклинившуюся в наслоения гранита и базальта. На юге долину ограждала высокая горная цепь. С севера на юг она простиралась мили на три-четыре, не больше, а протяженность с запада на восток Тарзан определить не мог.
Судя по буйной растительности, здесь была вода. В долину вела тропа, по которой Тарзан, следуя за львом, спустился в долину и оказался среди высоких деревьев. В ветвях пронзительно кричали птицы с ярким оперением, на верхушках верещали и переругивались между собой бесчисленные обезьяны.
Жизнь в лесу била ключом, и все же в душе у человека-обезьяны возникло чувство одиночества, впервые испытанное им в родных джунглях. Во всем окружающем ощущалось нечто нереальное, как и в самой долине, затерянной и забытой. Птицы и обезьяны были как будто те же, но не совсем те. Растительность также отличалась от привычной. Тарзан вдруг ощутил себя в другом мире, и ему стало не по себе. Человек-обезьяна насторожился, предчувствуя опасность.
Здесь вперемежку с лиственными деревьями росли фруктовые, на которых лакомились сочными плодами Ману-обезьяны. Забравшись на нижние ветви, Тарзан принялся утолять голод среди неумолчных обезьян. Через некоторое время, слегка подкрепившись, ибо только мясо могло насытить его полностью, человек-обезьяна огляделся по сторонам, ища глазами черного Нуму, и обнаружил, что лев исчез.
