Джон Хантер - Охотник
Слон-самец может взбеситься лишь в редких случаях. После этого он становится «разбойником». Однако я должен сказать, что всегда отношусь с большим подозрением к сообщениям о бешеных слонах, поскольку любой самец временно становится «бешеным» в период течки. У слонов период течки бывает не только у самок, но и у самцов. В этот период самец становится чрезвычайно нервным и раздражительным. Из двух крохотных отверстий возле ушей вытекает мускусная жидкость; запах этой жидкости является признаком, что начался период течки. По рассказам, самки очень заботятся о самце в этот период. Они окружают его и успокаивают своими голосами. При этом гладят его хоботами. В случае опасности они спешно уводят самца, зная, что в таком состоянии его нельзя оставить без присмотра.
Когда слон в это время совершает набег на деревню или же нападает на местных жителей, они часто заявляют о том, что нападал слон-разбойник. На самом же деле это не так. Как только пройдет период течки, слон снова станет нормальным. Настоящий слон-разбойник — всегда бешеный слон, когда такое животное появляется, его надо как можно быстрее уничтожить.
Мой опыт говорит, что слон не становится разбойником, если он не изуродован или пулей охотника, или стрелой местного жителя. Я знаю только об одном исключении из этого правила, когда слон страдал от естественного недостатка.
В 1945 году племя вакамба обратилось ко мне с просьбой уничтожить слона-самца, который нападал на людей и совершал опустошительные набеги на поля жителей деревень. Жители настолько боялись этого зверя, что дали ему прозвище «сайтани», что значит «дьявол». Они полагали, что в него вселился злой дух. Жители заверили меня, что зверь обладает сверхъестественными качествами, поскольку он оставлял след, не похожий на след какого-либо другого слона.
Я весьма неумно сделал, поехав в одиночку, оставив Мулумбе во главе следопытов в заповеднике Макинду, так как полагал, что «сайтани» окажется простым слоном-разбойником, с которым легко покончить. Более 130 миль пришлось проехать до речки Чунья, протекающей к югу от Найроби.
Когда я прибыл в деревню, на которую в последний раз совершил набег этот слон, жители показали мне его след. След действительно был необычным. За всю мою жизнь мне еще ни разу не приходилось видеть подобные следы. Животное имело естественный недостаток — нога его была изуродована от рождения. Это, по-видимому, и явилось причиной того, что остальные слоны избегали его, и ему приходилось пастись в одиночку.
Слон опустошал бахчи местных жителей. Он проявлял большую изобретательность в поднятии скользких арбузов. Из-за их круглой формы слону нелегко было поднимать арбузы хоботом, поэтому он сначала наступал ногой на арбуз, слегка разминая его. Помятый арбуз легче было брать.
Как правило, слоны дважды не совершают набег на одну и ту же деревню. Однако этот слон стал настолько агрессивным, что приходил в одну и ту же деревню до тех пор, пока полностью не опустошал шамбы. После этого он переходил в другую деревню. Жители заверили меня, что «сайтани» снова придет ночью. Я решил его встретить.
Я уже говорил, что стрелять ночью почти невозможно. Но этот случай казался мне исключительным. Если бы мне удалось убить слона вечером, пока он опустошает шамбы, мне не пришлось бы потратить много часов на то, чтобы идти по следу, и, таким образом, у меня была возможность вернуться в Макинду на следующее утро. Я решил попробовать. Одному из местных жителей я показал, как пользоваться электрическим фонарем с мощной батареей. Мы условились, что, когда я его легко толкну в бок локтем, он включит фонарь и осветит слона, чтобы я мог сделать по нему выстрел. Договорившись об этом, я лег спать и заснул почти мгновенно.
Мне недолго пришлось поспать, так как вскоре в мою хижину прибежал взволнованный житель, крича о том, что «сайтани» уже находится на кукурузном поле. Я схватил ружье и вышел вместе с помощником, несшим фонарь. Со всех сторон доносился говор взволнованных жителей, сидевших по хижинам. Я слышал, как они старались загородить входы, хотя хрупкие хижины не могли их защитить от разбойника.
Затем, заглушая говор напуганных жителей, до меня донесся другой звук — уверенное хрупанье жующего слона. Я медленно пошел вперед, сдвинув предохранитель. Непроницаемая темнота ночи, казалось, сжимает человека со всех сторон. Я шел, ориентируясь только по треску и щелчкам ломаемой впереди кукурузы.
Мы подошли к краю поля и, петляя, стали пробираться сквозь высокие стебли кукурузы. Кукуруза росла настолько густо, что нам приходилось буквально пробиваться сквозь нее. Затем на фоне темного неба я увидел неясный силуэт огромной глыбы.
Вдруг слон перестал жевать; он услышал шорох и стал прислушиваться. Я мысленно представил себе, как он стоит неподвижно, возможно со стеблем кукурузы во рту, оттопырив во всю ширину свои огромные уши, чтобы уловить малейший звук. Мы находились от него примерно в пятнадцати ярдах. Я легонько толкнул юношу локтем, чтобы он включил фонарь.
Но все мои инструкции были полностью забыты. Нервный юноша то включал, то выключал фонарь. Слон, который не знал, где мы находимся, теперь по свету определил наше местонахождение. Вдруг он бросился на нас. Я услышал треск ломающихся кукурузных стеблей, похожий на треск горящих в костре шипов колючего кустарника. Мой помощник пустился бежать, крича от ужаса. На какой-то миг я заколебался, так как ничего не видел, а только слышал, что зверь рвется ко мне. Ничего не осталось делать, как только бежать, и я побежал.
Я рванулся через кукурузу, каждую секунду ожидая, что слон вот-вот настигнет меня. Ночью слон может определить местонахождение охотника по его запаху, а охотник все равно что слепой.
Когда я достиг края кукурузного поля, то остановился, чтобы прислушаться. Все было безмолвно. Я тихонько пробрался в хижину, уступив первый раунд разбойнику.
Теперь жители деревни еще более уверились в том, что слон-разбойник обладал сверхъестественной силой, которая превосходила возможности человека, даже белого. Но я готов был поспорить со зверем на этот счет и послал записку Хильде с просьбой срочно прислать ко мне Мулумбе. Как только он прибыл, мы пошли по следу хромого разбойника.
Слон, ночью наелся кукурузы до отвала и поэтому не останавливался в пути, чтобы поесть, как обычно делают слоны. След вел через кустарники, и я знал, что нам придется пройти большой и тяжелый путь. Вначале идти по следу было легко: земля была мягкой и мы, заглядывая вперед, видели глубокие отпечатки деформированной ноги. Слон оставлял большие кучи помета примерно на равных расстояниях. По температуре помета можно определить, как давно он прошел. Если в помете большое количество непереваренной пищи, значит зверь нервничает, и охотнику следует проявлять особую осторожность. Если в одном месте большая куча помета, значит животное останавливалось на продолжительный отдых, а это увеличивало шансы на то, чтобы догнать его.
