Хел Херцог - Радость, гадость и обед
На самом деле петушиный бой — не настолько кровавое зрелище, как можно было бы ожидать. Жена Эдди, которая руководит ресторанной кухней, рассказала мне о том, как муж впервые взял ее на бои в Дель-Рио. «Я была очень удивлена. Никакой крови, никаких кишок. В туалетах чисто, аккуратная кухня, кормят вкусно. На пустом месте — и такой порядок!»
Насчет крови она совершенно права. Раны, нанесенные стальными шпорами, практически не кровоточат, да и кровь за петушиным оперением не видна. Кроме того, у бойцовых петухов кровь сворачивается быстрее, чем у представителей других пород. Говоря языком завсегдатаев, боевой петух «держит сталь». У любителей боев есть специальные названия для разных ран. Петух с пробитым легким испускает скрежещущие звуки — «дребезжит». Бьющийся на земле петух с поврежденным позвоночником «затрепыхал». Как-то раз я подобрал тело петуха, погибшего в бою, и отвез в ветеринарную патологоанатомическую лабораторию для вскрытия. Оказалось, что патологоанатом, выросший в Оклахоме, не понаслышке знаком с петушиными боями. Вскрыв петуха, он насчитал девятнадцать открытых ран. Смертельным стал удар в горло.
Как правило, в боях все сравнительно просто: проигравший чаще всего погибает, победитель чаще всего остается жив. Однако бывают и неожиданности. Петух может отказаться от драки и отправиться бродить по арене с самым недоуменным видом. Порой, на позор владельцу, он поворачивается к противнику спиной и улепетывает во все лопатки с громким кудахтаньем. Бывают петухи, которые нападают не на другого петуха, а на собственного хендлера. Однажды мне довелось видеть, как петух породы грей вогнал в бедро хендлеру обе шпоры по семь сантиметров каждая. Парень побледнел и грохнулся наземь.
Один-ноль в пользу петуха.
Во время путешествия по подпольному миру петушиных боев больше всего меня удивляла неприкрытость происходящего. Большинство любителей петушиных боев в Аппалачах не дают себе труда скрывать свои занятия, даже когда они идут вразрез с законом. Разъезжая по этой части страны, я видел дворы с сотнями бойцовых петухов. Одни были привязаны к бочкам, другие сидели в небольших деревянных домиках, похожих на бойскаутские палатки, и всех их было прекрасно видно с проселочных дорог, а порой даже с крупных шоссе. Как же это сходило с рук хозяевам?
Да очень просто. В 1970-х годах участвовать в петушиных боях в Аппалачах было примерно так же незаконно, как мусорить на улице. Да, петушиные бои были запрещены и в Северной Каролине, и в Теннесси, но никаких особых кар за нарушение запрета не полагалось, и местные шерифы обычно закрывали глаза на происходящее. В тех редких случаях, когда рейды все-таки проводились, участники неизменно получали нагоняй и платили штраф в пятьдесят долларов. Их даже в тюрьму не сажали. И хотя некоторые шерифы явно брали на лапу, все прочие порешили, что пусть лучше бои происходят на известных аренах, где все участники заинтересованы в соблюдении порядка. На аренах царил жесткий кодекс, которому подчинялись все участники: выпивка и наркотики запрещены, выигрыш выплачивается немедленно, судья всегда прав. Владельцы арен принимали все меры, чтобы не причинять неудобств соседям. Владелец арены Эббс-Чэпел, например, на субботних боях собирал пожертвования для баптистской церкви, стоявшей дальше по дороге.
Короче говоря, местные власти сочли, что лучше оставить арены в покое, чем загонять их в подполье. Возможно, они были правы. Петушиные бои представляют собой взрывоопасную смесь тестостерона и денег. Лично я успел испугаться во время петушиных боев лишь однажды, во время довольно темного мероприятия под названием «бой в кустах». Боем в кустах называются неофициальные бои, организуемые в сарае или где-нибудь в лесу. Устраивают их спонтанно, платы за участие не взимают, платных судей не приглашают и антиалкогольного правила не блюдут. Дело было на западе, в Ноксвилле; погода стояла жаркая, и пиво лилось рекой. В роли судьи выступал один из зрителей — его наугад выдернули из толпы, и он не слишком хорошо понимал, что вообще происходит. Хендлеры, оба пьяные, стали пререкаться с давшим команду судьей. Если бы это произошло на нормальной арене, обоих немедленно выставили бы вон. Но это был бой в кустах. Ссора становилась все жарче и жарче, и наконец один из спорщиков схватил пивную бутылку, отбил у нее горлышко, бросился на второго хендлера и резанул его по плечу. Истекая кровью, раненый схватил своего петуха и бросился прочь. Когда я услышал, как он бормочет: «Я этой сволочи задам, у меня ружье в машине», то тут же начал искать пути отступления. Увы, я приехал на бой рано, и моя машина была полностью заблокирована дюжиной пикапов. Впрочем, сочетание огнестрельного оружия и алкоголя не встретило понимания у широкой общественности, и несколько минут спустя на поле не осталось ни единой машины. Я ехал домой весь потный, сердце стучало, ладони были мокрые, а сам я думал о том, что, пожалуй, антропология все-таки не для меня.
Оправдание тому, чему нет оправдания
Большинству людей кажется, будто участники петушиных боев — отбросы общества, которые с наслаждением мучают животных, а в промежутках торгуют наркотой. Однако я обнаружил, что самое интересное в любителях петушиных боев (с психологической точки зрения) — то, что это до скуки нормальные люди. Практически все известные мне владельцы бойцовых петухов вели самую обычную — если только вычесть любовь к кровавым зрелищам — жизнь и имели кредиты, жен, детей и работу на полный день.
Моя знакомая защитница прав животных Сюзи из Луизианы многие годы неустанно трудилась, добиваясь запрета петушиных боев у себя в штате. Впечатления от петушиных боев на Юге США у нее схожи с моими. Она ненавидит петушиные бои. Однако она начала уважать многих своих противников — как баптист, который ненавидит грех, но не грешника. Как-то раз она сказала: «Почти все любители петушиных боев, каких я знала, были набожные, вежливые, каждый из них — хороший семьянин — никакого героина или еще каких-нибудь наркотиков. Я непримиримо отношусь к петушиным боям, но это не значит, что те, кто их проводит, — плохие люди».
Будь любители петушиных боев садистами-извращенцами, объяснить их склонность к участию в кровавых соревнованиях было бы несложно. Однако в большинстве своем это вполне нормальные люди. Как же они могут участвовать в соревнованиях, которые не только поставлены вне закона, но и считаются аморальными практически во всей Америке? А вот как: они создают моральную «рамку», основанную на смеси самообмана и логики, в которой петушиные бои превращаются в абсолютно допустимое занятие. В этом смысле любители петушиных боев ничем не отличаются от всех прочих личностей, эксплуатирующих животных, — охотников, цирковых дрессировщиков и даже ученых и мясоедов. Все приводимые ими доводы в оправдание того, что, по мнению большинства, оправданию не поддается, можно разбить на несколько категорий.
