Дэвид Эттенборо - Живая планета
Среди цихловых много и еще более заботливых родителей. Вынашивающие потомство во рту не рискуют оставлять икру в гнезде. Едва кладка оплодотворена, как один из родителей забирает ее в рот и держит там дней десять. Все это время рыба не может есть. Она слегка пошевеливает челюстями, чтобы развивающиеся икринки оставались чистыми и не поражались бактериями. Мальки тоже некоторое время еще остаются в родительском рту. В конце концов родитель их выплевывает, но в случае опасности тут же втягивает обратно сосущим движением челюстей и горла. Даже неделю спустя молодь продолжает прятаться там. Иногда они повинуются родительскому сигналу, а иногда по собственной инициативе начинают пощипывать родительские губы, требуя, чтобы их впустили.
Некоторые африканские цихловые внесли дополнения даже в такое сложное поведение. Самка, отложив икру, забирает ее в рот еще неоплодотворенную. Самец, демонстрирующий поблизости свой брачный наряд, пошевеливает анальным плавником, который украшен рядом желтых пятнышек в черной обводке, по цвету и размерам почти точно соответствующих икринкам. Забрав в рот настоящую кладку, самка устремляется к своему партнеру, привлеченная этим сходством, и разевает рот, чтобы втянуть в него и эту «икру», и тогда самец обрызгивает молоками настоящую икру, подставленную ему самкой.
Еще один цихловый, симфизодон, обеспечивает свое потомство особой пищей. Рыба эта, как отражено в ее латинском названии (discus), имеет дисковидную форму с поперечником до 15 сантиметров. Ее оливково-зеленые бока покрыты великолепным узором из красных, зеленых и ослепительно голубых полосок. Самка откладывает икру на камнях или листьях. Едва вылупляются мальки, родители осторожно переносят их на другие листья, к которым они прикрепляются тонкими нитями. Затем тела родителей одеваются пленкой слизи. Она выделяется из боков и заволакивает даже глаза. Мальки отделяются от листьев, перебираются к родителям и следующие несколько дней шмыгают по их бокам, поедая богатую белками слизь.
Разумеется, лучше всего будущее потомство защищено, если яйцеклетки развиваются внутри материнского тела, чтобы молодь появлялась на свет уже не совершенно беспомощной и беззащитной. Так устроено у всех млекопитающих, кроме сумчатых, и, возможно, они преуспели, как группа, в частности, благодаря и этому. Однако у рыб потомство предохранялось подобным способом задолго до того, как в мире появились млекопитающие. В морях акулы и скаты по сей день размножаются именно так, и многие семейства пресноводных рыб тоже принадлежат к живородящим. Маленькие гуппи, например, входят в такую очень обширную группу, обитающую в тропических реках и озерах. Анальные плавники самца преобразовались в крохотную подвижную трубочку, так называемый гоноподий, сквозь который шарики спермы выстреливаются внутрь самки. Самец хлопотливо плавает вокруг гораздо более крупной самки, проверяя ее готовность, а затем примеривается, стремительно подплывает и на секунду прижимает гоноподий к соответствующему отверстию в теле самки. Одного удачного «выстрела» достаточно, чтобы оплодотворить несколько комочков икры. Мальки просвечивают в теле самки как темное треугольное пятно у спины. Со временем они по одному выбираются наружу, уже достаточно развитые для того, чтобы быстро укрыться от опасности среди водных растений.
Несколько видов четырехглазок, обитающих в реках на юге Бразилии, обзавелись весьма своеобразным половым аппаратом. Гоноподий у них сформировался не только из плавниковых лучей, но еще и из кожи, а потому далеко не так подвижен, как у самца гуппи. Собственно говоря, самец четырехглазки способен нацеливать свой гоноподий только в одну сторону — либо вправо, либо влево. У самок половое отверстие также расположено асимметрично. А потому левонаправленные самцы четырехглазки способны спариваться только с правонаправленными самками, и наоборот.
Разнообразные и многочисленные популяции речных рыб не могли не привлечь хищников. Да и среди рыб есть немало хищных, причем на редкость свирепых, как, например, южноамериканские пираньи. В своем большинстве они невелики, даже самый крупный вид достигает в длину не более 60 сантиметров, но вот зубы у них страшные — треугольной формы и такие острые, что индейцы бассейна Амазонки пользуются ими как ножницами. Обычно пираньи охотятся на других рыб, но нападают и на очень крупных животных — капибар, тапиров, лошадей, если эти последние по какой-либо причине оказываются в реке. Нападают они стаями. Разрывая на куски добычу — живую или мертвую, — они приходят в тем большее исступление, чем больше крови проливается в воду, и соперничают друг с другом за последние клочки мяса на костях. Но как ни страшно подобное нападение, опасность, которую пираньи представляют для людей, во многом преувеличивается. Они редко бросаются в нападение, кроме тех случаев, когда открытая рана кровоточит в воду, и не устраивают засад у быстрин, где путешественник может попробовать перейти реку вброд и где легче всего переворачиваются лодки.
На речных рыб нападают и другие охотники. На дне их подстерегают черепахи, которые плавают довольно медленно и потому прибегают к разным уловкам. Южноамериканская матамата маскируется с помощью кожистых лоскутков, которые свисают со складок на шее и голове. Панцирь ее очень неровен и к тому же нередко обрастает водорослями. Когда матамата лежит на дне среди гниющих листьев и веток, она практически невидима. Если к ней приближается рыба, матамата разевает пасть и втягивает в нее добычу вместе с водой. Грифовая черепаха, пожалуй крупнейшая из всех пресноводных черепах (длина ее достигает 75 сантиметров), — рыболов более активный. Во рту у нее есть тонкий червеобразный отросток ярко-красного цвета. Черепаха лежит, разинув пасть и пошевеливая этой приманкой. Если рыба на нее клюет, пасть захлопывается и добыча проглатывается. Только и всего.
Крокодилы и их американские родичи — аллигаторы и кайманы — охотятся на рыбу в юности, но с возрастом переходят на падаль. Однако живущий в Индии гавиал, еще один член этого семейства, всю жизнь питается исключительно рыбой. Челюсти у него длинные и узкие, так что ему много легче захлопывать их под водой, чем крокодилу с его широким рылом, и рыбу он хватает боковым движением головы. Гавиал достигает огромных размеров — по некоторым утверждениям, шести метров! Однако его мышцы, достаточные, чтобы расправляться с рыбой, заметно слабее, чем у крокодила, одним ударом челюстей отделяющего ногу от туши антилопы, и не известно ни одного случая нападения гавиалов на человека.
