Наталья Пожарицкая - Обезьяны, обезьяны, обезьяны...
Первые занятия были безуспешны. Обезьяна смотрела на экспериментатора, на ключ, вертела ключ так и сяк, пробовала поточить об него зубы, но никак не могла взять в толк, что от нее требуется. До тех пор, пока однажды случайно — а может, и с помощью ученого — палец ее не коснулся ладони руки. В тот же момент обезьяна получила лакомство.
Снова и снова требовал от Уошо ученый выполнения этого жеста, по нескольку раз тщательно показывая его обезьяне, помогая ей и подкрепляя лаской и конфетой каждое правильное действие. В конце концов Уошо выучила этот жест. Теперь стоило ей увидеть ключ, она тотчас начинала неловко тыкать пальцем в ладонь.
Так же настойчиво, кропотливо обучали ее Гарднеры и другим жестам. И через некоторое время Уошо усвоила, что при виде цветка, например, надо приложить к носу сложенные щепоткой пальцы, а если вытянутые вперед руки повернуть ладонями кверху — ей откроют дверь.
— Что ж здесь особенного,— скажет искушенный читатель.— Просто у обезьяны выработали условные рефлексы на определенные жесты. Такие способности за животными известны давно.
И будет прав. Действительно, павловская школа исследования условных рефлексов давно подсказала подобные пути дрессировки и обучения разных животных.
Тогда в чем же новизна опытов Гарднеров и полученных ими данных?
Все дело в том, что Уошо неожиданно проявила замечательные способности к обобщению. Усвоив какой-нибудь жест, обозначавший при обучении вполне конкретное действие или один конкретный предмет, она стала самостоятельно применять этот символ в сходных ситуациях.
Вот примеры.
Один из первых жестов, которые усвоила обезьяна,— сложенные щепотью и прижатые к ноздре пальцы — означал «цветок». Этот жест обезьяна стала повторять при виде любого цветка, а не только того, на котором знак отрабатывался. Было и другое. В некоторых ситуациях шимпанзе придавала выученному знаку понятие «запах», по крайней мере, она каждый раз прикладывала щепотку пальцев к ноздре, когда входила на кухню.
Освоив жест «ключ», Уошо стала применять его, выпрашивая ключ у людей. Причем жестом этим она обозначала не только тот ключ, который ей показывали во время опыта, но любой, вплоть до ключа зажигания автомобиля. Она пользовалась нужным жестом даже тогда, когда ключа на виду не было, а был он, скажем, в кармане экспериментатора.
Жест «открывать» она проделывала каждый раз, когда просила открыть любую дверь — своего жилища, дверцу шкафа, ящик шкафа, дверцу аптечки. И даже когда ей потребовалось отвернуть тугой водопроводный кран, она прибегла к жесту «открыть».
Но и это еще не все. Спустя год после начала учебы Уошо, как утверждают авторы эксперимента, стала связывать выученные знаки в некоторое подобие фразы. Этому ее никто специально не учил — просто, разговаривая между собой на языке жестов, учителя подали ей пример. Некоторые фразы шимпанзе подсмотрела у них и стала копировать. Но некоторые составила сама. «Сконструировала» из запаса знаков, которыми владела.
Уошо любила играть с Алленом. В неописуемый восторг она приходила, когда Аллен начинал щекотать ее. Однажды, подойдя к ученому, она заглянула ему в глаза, сложила руки в жест, означающий «дай», помедлила и вслед за этим изобразила жест «щекотка». «Пощекочи» — сигнализировала обезьяна человеку. Многие жесты, предложенные ей исследователями, Уошо «усовершенствовала», придав им большую, с ее точки зрения, «логику». Так, например, Гарднеры, обучая обезьяну знаку «холодильник», обозначали его сочетанием жестов «холод — ящик». Однако обезьяна предпочла обозначать его сочетанием «открывать — еда — питье».
Через три года, прошедшие от начала обучения, в «словаре» шимпанзе было уже 85 знаков. Среди них — «больше», «вверх», «идти», «внутри», «снаружи», «запах», «чисто», «грязно», «слушать», «собака», «кошка» и многие другие, которые она с большим или меньшим успехом соединяла в «фразы». К исходу четвертого года обучения «словарный запас» Уошо приближался к двумстам знакам-жестам. Попав после Гарднеров в другой эксперимент, Уошо пыталась объясняться на языке жестов со всеми, кто оказался с ней рядом — с людьми, сородичами-шимпанзе, собаками.
Однажды, заметив в лаборатории шимпанзенка, Уошо сделала жест, означающий «иди», и сразу же подставила к нему знак «обнимать». «Иди обнимемся, иди приголублю»,— сказали бы мы в этом случае.
В другой раз, когда на нее обрушился с угрозами макак резус, Уошо продемонстрировала один за другим два жеста: «грязный» — «обезьяна». По свидетельству Гарднеров до этого случая Уошо пользовалась жестом «грязный» лишь в том случае, когда видела мусор. Изобретя такое «ругательство» после стычки с резусом, Уошо стала употреблять знак «грязный» и по отношению к учителям, если они отказывались выполнять ее просьбы.
Опыты Гарднеров породили волну работ по обучению обезьян языку жестов.
К сожалению, в отечественной литературе не появилось еще достаточно полного критического анализа этих исследований. Но одно кажется бесспорным — мы еще многое не знаем о диапазоне возможностей наших соседей по эволюции.
Итак, ушло в прошлое время, когда идея о существовании мыслительных способностей у шимпанзе казалась чуть ли не еретической. К слову сказать, очень большую роль в этом сыграли, работы замечательного советского ученого Л. А. Крушинского и его учеников, которые доказали, что элементарная рассудочная деятельность свойственна животным и многих других видов.
Накопленные наукой данные свидетельствуют о том, что у шимпанзе хорошая память, они могут легко и быстро осваивать множество новых навыков, умеют использовать предметы в определенных целях, обладают способностью различать их по потенциальным свойствам, производить первоначальные обобщения в сфере предметной деятельности. Они умеют переносить прежний опыт в новые ситуации, умеют улавливать причинно-следственные связи — словом, обладают всеми теми качествами, которые дают им право считаться истинными интеллектуалами в мире животных.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Печально, что число этих удивительных животных в природе неуклонно уменьшается. До сих пор — это даже трудно вообразить — шимпанзе убивают ради мяса, ради спортивной охоты. Много их гибнет от рук звероловов — ведь чтобы добыть для зоопарка детеныша, порою убивают мать. И так обстоит дело не только с шимпанзе, но и с орангутанами и гориллами.
Освоение людьми новых земель лишает обезьян их привычных мест обитания. Если учесть, что смертность среди антропоидов в естественных условиях намного выше рождаемости, можно понять, к какому финишу идет дело.
