Иосиф Халифман - Операция „Лесные муравьи"
Не сотни, нет, тысячи видов насекомых беззвучно высасывают из растений соки, уродуют их галлами, опухолями, свертывают листья трубочкой, оплетают паутиной, повреждают мякоть с поверхности, скелетируют листья, оставляя от них только сеть жилок, или целиком уничтожают, так что один черешок напоминает: здесь был лист! Они выгрызают хвою, проникают под кору, прячутся в корни, в почки будущих цветов и, прокладывая свои убийственные червоточины, выпивают семена и сердцевину плодов, сверлят, минируют кору, луб, древесину стволов, веток, побегов, корней…
Откройте «Лесную энтомологию». О ком здесь идёт речь? Долгоносики, плодожорки, минеры, цветоеды, листоеды, семееды, моли, точильщики, пилильщики, трухляки, орехотворки, поперечно- и продольноходные стригуны, коконопряды, древогрызы, древоточцы, побеговьюны, листовертки, трубковертки, хвоевертки, дупляки, червецы, древесница въедливая, заболотник-разрушитель, сверлило, пяденица-обдирало, как официально именуется бабочка Эраннис дефолиария… Не имена, а обвинительные заключения, сведенные в одно слово! Тучи разноцветных и невообразимо разноформенных, подчас совсем незаметных тварей — личинки и закончившие развитие насекомые — точат, стригут, оголяют, обдирают, ослабляют деревья, прокладывая дорогу следующим за ними короедам и лубоедам, усачам, слоникам. Эти отряды истребителей леса поселяются на ослабленных деревьях и окончательно губят их. А чем старше и ценнее лес, тем большими опасностями угрожают ему совки, пилильщики, пяденицы…
Взять хотя бы непарного шелкопряда, который повреждает чуть ли не триста разных растений, от клюквы и полыни до хвойных и множества других лесных пород, не говоря уже о плодовых деревьях. Самки этой бабочки не летают, но гусеницы первого возраста — совсем крохотные, легкие и покрыты такими длинными волосками, что даже не очень сильный ветер поднимает их в воздух на высоту до пятисот метров и уносит на десятки километров. Лесные насаждения, поврежденные гусеницами, теряют годичный прирост, лишаются листьев, не цветут, многие не завязывают семян. Если вредитель нападает на лес повторно, объеденные деревья, подвергшись атакам новых поколений шелкопряда, гибнут.
А кедровый шелкопряд? Фантастически прожорливые гусеницы этих крупных серых бабочек питаются зеленью не только кедра, но и лиственницы, пихты, ели, сосны; они начисто съедают и хвоинки, и молодые побеги. Обглоданные деревья погибают иногда в тот же год, те же, что выживают, лишены прироста. Одно-два повторных нападения — и лес остаётся голым и мёртвым, как после пожара, а мириады гусениц всё ещё продолжают выводиться из старых кладок и, массами погибая от нехватки пищи, разлагаются, отравляя воздух зловонием. Все живое бежит из голого леса: белки, лишившиеся корма, переселяются подальше, откочевывают соболи, улетают птицы…
В двадцатых годах текущего столетия кедровый шелкопряд погубил в одной только Восточной Сибири около миллиона гектаров леса.
А шелкопряд-монашенка? Этот вредитель тоже предпочитает хвойные породы, но не брезгует и лиственными. Хвоя ели, сосны, кедра, пихты, но также листья и почки дуба, граба, березы, осины, ивы, липы, ильма, клена, рябины — все годится гусеницам монашенки.
В середине прошлого столетия, когда в Германии объявилось невиданное количество монашенки, на борьбу с ней были поставлены стар и млад. За одно лето удалось собрать полтораста миллионов яиц этого вредителя и два миллиона взрослых бабочек-самок! И что же? После всего на многих тысячах квадратных миль от монашенки пострадало примерно полтораста миллионов кубометров леса. Испражнения гусениц лежали кое-где пластом толщиной до пятнадцати сантиметров. Губя сотни тысяч гектаров леса, монашенка распространилась в Австрии, Чехословакии, Польше, в Прибалтике. Море и то не остановило бабочку: она пробралась даже на остров Эзель!
Считается, что для леса враг номер один — это пожары. Но экономисты, специально занимающиеся этим вопросом, с цифрами в руках доказывают: в иные годы насекомые куда опаснее пламени пожаров.
Это можно сказать не только о лесных вредителях.
«Насекомые угрожают» — так назвал свой труд виднейший американский энтомолог Л. О. Говард. И сколько бы ни было в его книге спорных практических и теоретических положений и заключений, нельзя не согласиться с ним, когда он, подводя итог шестидесяти годам научных исследований и целой цепи тянувшихся полвека беспрерывных войн со всевозможными шестиногими, прямо или косвенно вредящими человеку, обращался к людям всего мира, предупреждая: силу насекомых нельзя недооценивать! Это — коварный и грозный противник!
Если так называемый разумный человек — Гомо сапиенс — появился на Земле примерно четыреста тысяч лет назад, то за это время сменилось не больше чем двадцать — двадцать пять тысяч человеческих поколений. А ведь даже у сравнительно молодых насекомых, которые существуют на нашей планете всего пятьдесят миллионов лет, сменились уже десятки миллионов генераций. Биологически насекомые в тысячи раз старше человека! Совершенствуя насекомых несравненно дольше, естественный отбор сделал их особенно высокоприспособленными. Многие размножаются с чудовищной быстротой. Две пары цикад за год, то есть всего через каких-нибудь шесть генераций, теоретически могут породить миллиард особей! Самка тли, весящая миллиграмм, способна произвести столько потомства, что оно, беспрепятственно размножаясь в течение двух лет, сплошь покрыло бы, затопило бы собой всю сушу планеты.
Не одни только затмевающие солнце тучи всепожирающей саранчи несут с собой голод. Из той массы продуктов, которую в поте лица своего добывает человек, насекомые ежегодно отчуждают и уничтожают шестую, если не пятую долю. Почему же терпят это те, кто столько раз поднимался, чтобы избавиться от гораздо менее тягостного соляного, десятинного или подобного им оброка, подати и налога? — вот что поражает Л. О. Говарда, вот что можно прочесть в его книге между строк.
Вдуматься только: миллионы людей всех цветов кожи трудятся, чтобы прокормить насекомых!.. Как же об этом забывать, как закрывать на это глаза в мире, где человек ещё терпит столько нужды и голода? — спрашивает учёный и вновь и вновь повторяет: мы не вправе ослаблять истребление насекомых, так или иначе уничтожающих плоды наших трудов. И война должна быть всеобщей: один, уклоняюшийся от выполнения долга, может свести на нет усилия остальных, один ленивый, нерадивый или близорукий может навлечь беду на всех, как бы они ни были прилежны, старательны и дальновидны.
Л. Говард ещё не видел подлинных причин того, почему могут вредители превращаться в угрозу цивилизации. Он ещё не знал, что именно старое устройство общества не дает народам объединиться для борьбы против общих врагов. Он обо всем этом и не подозревал, но все же никогда не вставал в один ряд с теми, кто вопил о «черной», или «желтой», или «красной» опасностях. Отчетливо понимая всё ещё не осознанную пока по-настоящему угрозу «насекомой опасности», он призывал к международному единению для общей войны против насекомых.
