Павел Мариковский - Черная вдова

К сожалению, определить паука и узнать его научное название не удалось. Может быть, это новый вид.

Конец марта. Голая серая саксауловая пустыня, синее безоблачное небо, теплые лучи солнца. Пустыня кажется безжизненной от истощения предшествующими засушливыми годами. Но так только кажется: вот пробудились муравьи-жнецы, ящерицы греются возле норок, боятся от них отойти, мечутся перебежками пауки-скакунчики. Видимо, нарушились какие-то механизмы, управляющие численностью этих всегда бодрых созданий, и вот сейчас, когда всюду так мало живого, их много как никогда.

Я внимательно приглядываюсь к паучкам. Небольшие, пучеглазые, коренастые, волосатые с крепкими коротенькими ножками, они невольно вызывают симпатию. Паучки все время в движении, будто не знают ни усталости, ни покоя. Самочки крупнее, светлее, глаза у них зеленовато-синие, как у самцов. Глаза! Какие они выразительные! Спереди два больших, будто фары на автомобиле. Два других поменьше — по бокам головогруди. И еще пара самых маленьких сверху на голове. Три пары глаз смотрят в разные стороны, даже назад, и паучки отлично видят на большом расстоянии. Иначе им, хищникам, и нельзя.

Нагляделся я на паучков и было потерял к ним интерес, да неожиданно заметил необычную парочку. Точно по следу самки, соблюдая приличную дистанцию в двадцать-тридцать сантиметров, пробирался самец. Иногда он, описав круг, останавливался сбоку, следя сверкающими на солнце глазами за своей спутницей. Но вот самка заметила преследователя, повернулась в его сторону, скакнула ему навстречу. Самец поспешно отбежал в сторону. Нет, он не глупышка, он знает законы своего племени, и поэтому недоверчив. В паучьем «обществе» нередко любовь заканчивается проявлением агрессивности самки, пожирающей своего избранника.

Потом неожиданно произошло то, чего я никогда не наблюдал у пауков. Самка запрокинулась на спинку, показав светлую нижнюю половину брюшка, и быстро-быстро замахала в воздухе всеми восемью ногами.

Самец внимательно следил за странным поведением незнакомки. Потом и сам стал размахивать светлыми и мохнатыми маленькими ножками у рта, но не как обычно, а из стороны в сторону, будто моряк на палубе корабля, сигналящий флажками.

Еще несколько раз оба паучка перебегали в отдалении друг от друга, повторяя те же движения. Я с нетерпением ожидал конца этого театрализованного представления, но игра неожиданно закончилась. Сближения не произошло. Самец остался на месте, а самка поспешно ускакала далеко в сторону.

Поведение обоих паучков было, без сомнения, частью ритуала ухаживания, очень сложного у пауков и специального для каждого вида. Но почему этот ритуал не был доведен до конца? Быть может, еще не пришла брачная пора, и паучкам полагалось побродить и подкормиться, или оба они принадлежали к разным видам и не подошли друг к другу, обменявшись взаимными опознавательными приветствиями.

Паучок лежал на моей ладони без движения, жалкий и мокрый. Несколько минут назад я выколол его ножом из прозрачного льда, в который он вмерз во время легкомысленного путешествия в оттепель.

Дул пронзительный ветер. Небо, закрытое серыми облаками, казалось, опускалось все ниже и ниже. Пустыня, едва прикрытая клочьями грязного снега, тянулась до самого горизонта. Маленькая речка, закованная льдом, выделялась белой полосой среди желтой земли. На этом льду все время встречались разные пауки и насекомые.

Посмотрев на паучка в лупу, я было собрался его выбросить, но свершилось чудо: жалкий комочек очнулся, шевельнул одной ногой, другой, потянулся, как кошка, вздрогнул зеленоватым, покрытым нежной шерсткой брюшком и ожил от тепла ладони. Еще через несколько минут я потерял его. Должно быть, мой пленник спрыгнул.

Я иду обратно, рассматривая зеленый в мелких пузырьках лед. Вот и тот же самый паучок. Попал опять на холод, закоченел!

Теперь он стал как будто умнее. Не расстается с моей рукой. Отогрелся, и даже глаза стали сверкать ярче. Прыгнул, еще раз убедился, как холодно, и теперь не сходит с руки, бегает по пальцам.

В облаках показалось маленькое голубое окошечко. Сквозь него на землю прорвались лучи солнца, и сразу стало приветливо. Потеплело. Чем дальше, тем шире ледяная речка. Потом разошлась широким плесом. Кое-где поверх льда — талая вода. С каждым шагом насекомых и пауков все больше и больше: черных, желтых, серых, пестрых. Среди них и малютки, едва ли не меньше одного миллиметра. Не спеша ковыляют, размахивая длинным брюшком, разные жуки-стафилины, ползут сине-фиолетовые жужелички, желтые, черноголовые личинки какого-то жука. Повстречалась очень странная, почти черная бескрылая муха, наверное, житель зимней пустыни. Но какая загадка! Вся эта многочисленная братия устремилась в одном направлении, строго на запад.

Я внимательно вглядываюсь в крохотных жителей пустыни, пробудившихся в середине февраля, задолго до наступления настоящей весны. Может быть, все же ошибаюсь, и у каждого непоседы свой собственный путь? Но ошибки нет. Все до единого, будто сговорившись, ползут на запад.

Голубое окошечко смыкается тучами, исчезает солнце, и снова становится зябко. Пора поворачивать к машине. Обратный путь кажется короче. Паучок со мной, на руке, не желает расставаться с нею, будто нашел здесь долгожданную весну. И все же придется его опустить на землю. Не ехать же ему в город.

Серый и осторожный незнакомец, которого я не раз встречал в пустыне у норы большой песчанки, наконец открылся. Сколько же раз я пытался его изловить и рассмотреть! Сегодня он, как всегда, мелькнув в стремительном броске, скрылся в темноте жилища своей покровительницы. Чтобы выманить паука из норы, пришлось постучать палкой о стенки жилища песчанки. Прием удался. Невероятно осторожный и трусливый паук не выдержал, выскочил наружу, немного промчался и растворился в песке, пользуясь своей необыкновенной окраской. Осторожно я подкрался к этому месту, где исчез паук, и несколько минут, разглядывая каждую песчинку, наконец увидел его. Это был паук-невидимка, детище сухой песчаной пустыни. Его окраска удивительно точно гармонировала с песком.

Паук широко распластал в стороны ноги, прижался к грунту, чтобы скрыть свою тень и сделаться невидимым. Меня поразили его длинные ноги и очень тонкое тельце с крошечным брюшком. Осторожно я приблизился к нему с фотоаппаратом. Снимок сделать удалось, но, по-видимому, щелчок аппарата для повторного снимка испугал мою находку, и паук мгновенно переметнулся на другое место. С большим трудом я изловил его, чтобы потом показать специалистам. Он оказался новым видом и пока еще не описан в научной литературе. Но что оказалось на снимке? Почти чистый и ровный песок с едва-едва заметными очертаниями паука.