Взгляд в спину - Ольга Александровна Кошманова
Тетка Наталья — мать Ивана — тогда тоже сказала мне, что это был комполен.
Позже Иван как-то разговорился:
— А помнишь, у нас в деревне разговоры вели про какое-то страшилище, жилинкой-ногой его звали? Это, наверное, оттого, что он с посохом ходил. В руках у него была палка, как посох или костыль. Одна нога у него была нормальная, а на другую он не наступал, а на костыль опирался. Люди видели след от ноги и костыля и, не зная, что это, болтали всякую ерунду. Я так думаю.
Первый раз увидел же я его так. Вот мы здесь сидим, смотри: вот улица, берег... Видел я его примерно на таком же расстоянии (Примерно метров 150. — O.K.).
Уверяю тебя, что он такой же человек. Темный. Как он был одет или вовсе не одет — не знаю, не могу сказать. Ростом он тоже был небольшой. Средний такой, может, с меня, может, побольше. Человек как человек. Что его бояться?
Знаешь, Оля, я вот здесь конюхом работаю. И хочу тебя спросить: кто такая ласка? Я никогда не видел, но мне интересно. Раньше говорили — домовой, а теперь — ласка. У наших лошадей в гривах и хвостах (а у нас 50 лошадей держали) часто замечали какие-то косички... Мы их вырезаем, потому что так накручено, что никак не разберешь, не распутаешь. Как они, то есть ласки, как говорят, делают такое, никак не пойму? Сейчас лошади на воле, не поймаешь, а зимой в конюшне стоят, и на тебе! — косички появляются. Только лошадь с такой косичкой почему-то худеет и беспокойно себя ведет. Вот мне и хотелось бы знать, что это за зверек такой, что за ласка.
Когда я видел комполена? Примерно году в 1955-м или 1956-м. И после про него всякое люди болтали... Но ведь никто сейчас в это не верит. Говорят, что это все ерунда, обман, «маячки», с испугу, дескать, показалось.
Косички у лошадей? Так они каждую зиму у лошадей бывают...
Откуда я знал, что тебе они потребуются? Сейчас как только увижу, так вырежу и тебе пришлю. А ты мне про ласку узнай: может ли она такое с гривами делать?
«Что это было? Кто это был?»
[Андрей Тихонов]
— Это случилось с нами (мной и Николаем Васяниным) в августе 1986 года. Точного числа я не знаю, не помню. Но знаю, что я собирался ехать в училище. Так что, вероятнее всего, это случилось в середине августа или ближе к концу месяца. Мы очень часто ходили в лес тогда, была пора грибов и ягод. Решили дойти до речки Леушинки, перейти мостик и заночевать в лесной избушке. Две дороги ведут к речке. Одна, что правая, накатанная, лесовозная, мы же пошли левой дорогой. Она короче лесовозной и выходит к речке выше по течению.
Пришли к переправе уже поздно вечером и увидели, что моста через речку нет, сорван течением. Тогда мы пошли искать еще одну лесную избушку на этой стороне реки, знали, что такая есть, но не знали, где точно. Избушку не нашли, вновь вернулись к речке. Тут же, прямо у дороги, на берегу речки Леушинки решили заночевать.
Началась гроза. Натянули брезент, сидели под ним, пока шел дождь. Но все-таки слегка немного промокли. Развели костер, начали сушить одежду, кипятить чай. Ночь темная, после дождя навалились комары. В такой темени человеку всегда немного страшновато... Боялись медведя, рыси. Сидели с заряженными ружьями. Даже когда сошли с дороги в лес за дровами, то один нес факел, а другой держал наготове ружье.
Сидим, значит, у костра, я чай завариваю, глянул вправо... Мама родная! А у нас гость на стане появился. Весь лохматый такой... Как и когда появился, непонятно. Вот тебе и на – всего в ночи боялись, ружье из рук не выпускали, а тут этот сидит и сидит. Но как только он появился, комары враз исчезли. И как-то просторнее стало, страха никакого. Как мне сдается сейчас, что-то с головами у нас случилось... Я не помню, пили ли мы чай, ели ли что-либо, угощался ли с нами пришедший — ничего не помню. Не помню и о чем говорили. Но говорили же, не в молчанку играли! Только хорошо помню, что вновь пошли за дровами. На этот раз уже ничего не боялись, все просматривалось в лесу, даже ружья оставили у костра, факела с собой не взяли. А когда собирали дрова, нам казалось, что у костра нас по-прежнему кто-то ждет. Ружья мы разрядили, патроны вложили в патронташи. И тут мы увидели в тени громадного человека, метрах в пяти от костра. Коля схватил ружье, зарядил и хотел стрелять. И тут услышали:
— Не стреляй!
Он меня покосился, спрашивает:
— Это ты сказал?
— Ничего я не говорил.
Тогда Коля вновь разрядил ружье. А я взял небольшую палочку и бросил ее в стоящего кого-то, попал. Звук такой: в дерево или куст угодил.
Какой он? В плечах примерно такой, если бы нас с Колей поставить рядом, и очень большой. От костра ночью лес кажется темным, а наш гость на этом фоне вроде бы зеленоватый. И тот, что раньше с нами был, тоже вроде зеленоватый... А вот как они исчезли, убей, не помню. Когда же мы снова в память вошли, на нас вновь комары набросились.
Светать быстрее стало. На нас опять страх нашел, и мы бросились бежать по дороге к дому. Бегом все бежали, но устали, пошли быстрым шагом. Николай шел впереди, я — за ним. Он остановится, а я иду и в него уткнусь. Вроде бы сплю на ходу. А потом вроде ободрился.
Когда пришли домой, я еще два часа спать не хотел и только потом уснул.
(А вот что рассказывает Коля Васянин в своем письме из армии по этому же поводу.)
— Это случилось осенью 1986 года, в 18 км от поселка Междуреченского, на речке Леушинка. Я был с Андреем Тихоновым. Места там ягодные и грибные. Шел дождь, и было очень много комаров. Потом дождь кончился. Из леса вышел мужчина около двух метров роста. Он был весь заросший... Когда он вышел, не стало комаров и у нас состояние стало такое, как будто сонное, и больше ничего не помню. Голос у него был хриплый.
— Что он делал? Не помню. Помню,
