Вячеслав Пальман - По следам дикого зубра
Я только кивнул. Отец уже не впервой заводит разговор о протекциях и чинопочитании. Делает он это из самых добрых побуждений, но, право же, мне от его слов не по себе…
Еще до свету, когда я вышел за ворота, старый лезгин Пачо прогнал к перевалам небольшое стадо — четырех коров с телятами и десятка три баранов. Впереди стада шел сердитый бородатый козел.
— Шашлык пошел, — скупо бросил Пачо, выразительно ткнув палкой в сторону гор. — Много народ кормить будем!
Экспедиция получилась большая, сотня человек. Все охотники ехали верхами. Великий князь сидел на тонконогом вороном коне, одет был просто и как-то небрежно: серый мундир с низко нашитыми карманами, короткие сапоги, полупапаха, через плечо охотничий рог в богатой оправе. Он ни на кого не смотрел и никого не видел. Замкнулся. Мой начальник Шильдер, тучный и крепкий мужчина с широким, спокойно-задумчивым лицом, указал мне место позади себя и всю дорогу либо молчал, либо односложно отвечал Ютнеру, который ехал рядом и тоже не страдал красноречием. Возможно, они просто не выспались? Казаки охраны тихонько поговаривали о затянувшемся ужине в охотничьем доме князя. Словом, гости пребывали в дурном настроении.
Долина Лабёнка все больше сужалась. Вскоре поперек нее вылез длинный каменный увал, густо покрытый лесом. Лабёнок грохотал здесь в полную силу, с трудом прорываясь через узкую щель под каменной громадой.
Кавалькада втянулась в ущелье. Влажно и терпко в нос ударило лесом, прелым листом. Сразу похолодало от близости воды, потемнело от тесно сдвинутых, заросших буйной зеленью крутых склонов. Зеленая вода, местами тронутая белой пеной, мощно и неудержимо катилась по каменному ложу, заваленному обломками скал. Пахнуло дикостью, суровым воздухом первобытности.
Я увидел, как передернул плечами великий князь. Тотчас к нему подскакал камердинер и, спросив разрешения, накинул на плечи меховой полукафтан. Желая поднять настроение замолчавших гостей, в колонне казаков позади затянули походную песню.
Как на венгерской лесопильне у входа в ущелье, так и в Бурном, другом поселке у порогов, охоту встречали приубранные жители. Стояли толпой с хлебом-солью, с кувшинами кваса, яблоками, сливами. Обо всем этом заботился наш Павлов. Он выехал еще вчера, чтобы проверить безопасность дороги. При виде встречающих князь не сходил с коня, лишь приподнимал папаху и заученно улыбался.
Спешил. Желанная охота была близка.
Даже на последнем кордоне, где в Лабёнок бешено врывался седой от пены Уруштен, не сделали дневки, лишь накоротке сошли с коней, осмотрели подковы, поправили вьюки. Вперед! Вперед!
Тропа стала круто забирать в гору.
Солнце склонилось к западу, ущелье наполнилось голубизной, потом таинственно потемнело. Но вереница всадников уже успела подняться высоко над рекой, и скоро охотники очутились на площадке среди громадных останцов. Отсюда открывался далекий вид на все стороны.
Лес, лес и лес. Черный, где пихта, прозрачный, налитый светом в буковой заросли, подернутый дымкой в низинах и перепадах, расступившийся только там, где голые скалы надменно уходят вверх, брезгливо очищаясь от всего живого, или где чернеют провалы. Ни одного ровного места. Горы вверх-вниз, круто, покато, одна вершина за другой, сплетение хребтов, увалов, разрезанных широкими трещинами. Мерцание заснеженного зубчатого Главного хребта вдалеке. А над этим вздыбленным миром — тихое вечернее небо, подкрашенное закатным солнцем.
Когда охотники поднялись на площадку, там уже стоял шалаш из свежих досок, горели костры. Пахло жарким. Повар его высочества, уехавший вперед, успел приготовить шашлыки для уставших путников.
Мы пустили лошадей, посидели, отдыхая. Я подошел к самому краю розовой скалы и засмотрелся. В голову пришла мысль, что нет на свете места краше, чем Кавказ. Сюда приезжать за счастьем и покоем. Величие гор заставляет человека лучше познать себя, избавиться от всего дурного и наносного, стать таковым, каков ты на самом деле. И на наш лагерь вдруг взглянулось по-новому: ведь мы приехали сюда убивать.
— Чего задумался? — Чья-то рука легла мне на плечо.
Я обернулся. В тонкие крученые усы посмеивался Семен Чебурнов, егерь великокняжеской Охоты, большой мастер по всякому зверю. Он был года на четыре старше меня. В Псебае его знали как отчаянного охотника.
— Красиво, — сказал я, еще раз окидывая взглядом быстро темнеющие горы.
Он прищурился.
— Не о том надо думать, вьюноша. Ты, можно сказать, отличился прекрасно. Ну, так не зевай, рассуди, как действовать. Ежели сумеешь показать себя на охоте, далеко пойдешь, попомни меня! Он такой, императорское высочество, бровью шевельнет — и вознесешься к небесам. Пальцем поведет — и будь здоров, только тебя видали, студент. Косякин уже шептал нам: расстарайтесь, братушки, наведите хозяина на зубру, он же так одарит всех, век помнить будете.
От большого костра коротко свистнули. Чебурнов оглянулся.
— Нас кличут. Похоже, чарка перед ужином. Идем.
За самодельным низким столом сидели гости. Они уже отужинали. Тут же стояли три или четыре полупустые бутылки с красивыми наклейками. Вокруг собрались и подтягивались казаки, егеря. Пламя длинного костра плясало на бородатых лицах. Все смотрели на великого князя. А он с ожиданием глядел на Ютнера. Опомнившись, вскинул голову и быстро сказал:
— Завтра выходим на место охоты. Но прежде чем потянем жребий и разойдемся искать удачу, давайте выслушаем наставление, которое желает сделать наш управляющий. Говорите, Ютнер.
Управляющий встал, светлые глаза его скользнули по лицу князя. Коротко кивнув, учтиво сказал:
— Наш хозяин и гость его императорское высочество великий князь Сергей Михайлович известен в кругу охотников как прекрасный стрелок и вдумчивый рачитель природы. Он тонко знает охоту, смотрит далеко вперед. Свидетельство тому — многолетнее руководство высокой российской комиссией по созданию законов об охоте, а также сохранение нашей Кубанской охоты, на земле которой мы имеем честь приветствовать его высочество. К общей приятности нашей могу сообщить, что за неполные два десятилетия после образования Кубанской охоты дикого зверя в горах заметно увеличилось. Вчера мы совещались, и великому князю благоугодно было заметить, что судьба горного зубра продолжает беспокоить ученых нашей страны, ибо зубры остались лишь в пределах Беловежской пущи и на Кавказе в очень небольшом количестве. Для всеобщего сведения хочу огласить факт, уже доложенный его высочеству, о том, что на территории Кубанской охоты мы насчитываем сейчас около семисот зубров. Стадо их возросло, но не достигло размера, который нужен для сохранения зверя. Позволительно спросить: нам ли, верным воспитанникам высокого хозяина нашего, стрелять без разбору все живое, что попадется на глаза завтра и впредь до конца охоты? Хочу напомнить господам охотникам и всем, кто присутствует здесь, что великий князь разрешил охоту на зубров только для двух гостей, которые впервые приехали на Кавказ.
