Искусные адаптации. Крот-звездонос, электрический угорь и другие чудеса эволюции - Кеннет Катания
Предположим, яйцу удалось удержаться на ноге таракана до момента вылупления личинки. Что происходит дальше? С точки зрения беззащитной личинки (которая, впрочем, узреть ничего не может), таракан облачен в огромные доспехи. Что еще хуже, у личинки нет ног, и передвигается она с трудом; у нее есть только микроскопические зубы и инстинкт кусать за мягкое. Жизнь ее зависит от того, насколько удачно ее мать выбрала место для откладывания яйца. Как и у средневекового рыцаря в латах, у таракана есть уязвимые точки в местах сочленения тазика с туловищем. Это и есть самый перспективный для личинки вариант. Каждая самка изумрудной осы старается отложить яйцо так, чтобы голова новорожденной личинки оказалась точно около этого сочленения. Если оса промахивается хоть на пару миллиметров или таракан немного сдвигает яйцо с исходной позиции, личинка не может найти сочленение и погибает в попытках прокусить слишком прочную для нее кутикулу.
Материнская точность – примечательная и весьма недооцененная особенность изумрудной осы. Самка не просто оставляет яйцо в логове или прикрепляет его где придется. В процессе эволюции у нее развилась врожденная способность почти с микроскопической точностью находить на теле таракана нужное место, на правой или левой ноге, и все это – в сумраке склепа, в котором она замурует жертву. Как же ей это удается?
Пока еще никому не удалось выяснить, какие рецепторы осы отвечают за выбор места, но я ставлю на волоски, расположенные на кончике ее брюшка. Они удивительно похожи на вибриссы! Прежде чем отложить яйцо, оса прощупывает ногу таракана: трется кончиком брюшка, а значит, и волосками, по всей длине и ширине тазика. Критически важное решение оса принимает только после этого тщательного исследования. Если она выберет место правильно и таракан не спутает карты, сдвинув или сбросив яйцо, то личинка сумеет прокусить мягкую ткань сочленения и сделать первый спасительный глоток крови. В ходе исследования я много раз видел, как яйца отваливались или вылупившееся потомство погибало от голода, но этого никогда не происходило, если личинке удавалось прокусить сочленение. Помимо прочего, этот укус позволяет личинке удержаться на таракане.
7.4. Слева: крошечная личинка изумрудной осы пытается прогрызть прочную кутикулу на ноге таракана. В итоге она погибла, так и не обнаружив уязвимую область – светлую ткань справа от личинки. Справа: брюшко изумрудной осы и плотно расположенные волоски на нем, которые, вероятно, помогают осе найти подходящее для кладки яйца место
Затем она начинает кормиться, как маленький прожорливый вампир, и расти с какой-то сверхъестественной скоростью. (Раньше я думал, что Ридли Скотт переборщил с темпами роста Чужого в грудной клетке человека; но посмотрев на развитие личинки изумрудной осы, я понял, что режиссеру можно верить.) Примерно через пять дней, когда действие яда почти прекращается, пугающе крупная личинка прогрызает кутикулу и заползает под нее, начиная поедать таракана изнутри. Это уже действительно конец; когда внутренности съедены, никакое противоядие не поможет.
Казалось бы, для личинки самое сложное позади, но таракан представляет для нее угрозу даже после смерти, теперь уже на микроскопическом уровне. Хотелось бы здесь неожиданно заявить, что на самом деле тараканы – животные исключительно щепетильные, чистоплотные и вообще стерильные, но нет. В том, что касается бактерий и грибов, которые тараканы переносят в огромном количестве и многообразии, эти насекомые полностью оправдывают свою грязную репутацию16. А если и существует что-то более изобилующее микробами, чем таракан, так это разлагающийся труп таракана (простите, но я намекал, что глава будет не из приятных). Личинка осы плетет свой кокон и завершает развитие внутри этого трупа. Вот так: какой бы прекрасной и ухоженной ни выглядела взрослая изумрудная оса, ее тяжелое детство прошло в самом грязном и опасном районе, какой только можно себе представить.
Эта метафора – не просто отражение человеческого взгляда на эстетику. Разлагающийся таракан действительно представляет собой крайне агрессивную среду с таким количеством бактерий и грибов, которое способно убить развивающуюся осу. Как же она выживает? Крайне интересный ответ был получен в ходе недавних исследований Гудрун Херцнер из Регенсбургского университета в Германии17. Личинка вырабатывает коктейль из девяти противомикробных соединений, которые распространяются по трупу, буквально дезинфицируя его. Прочный кокон личинка тоже пропитывает противомикробными веществами. Наконец, Херцнер и ее коллеги обнаружили, что одно из этих веществ летучее, то есть распространяется по воздуху и дезинфицирует ограниченное пространство. По сути, личинка окуривает склеп химикатами, замедляя рост микробов. Благодаря этой трехступенчатой системе защиты (стерилизация трупа, противомикробный кокон и дезинфекция воздуха) личинка в безопасности переходит к последней стадии своего развития. Примерно через месяц взрослая особь прогрызает кокон и вылезает из таракана – почти как Чужой у Ридли Скотта, с тем лишь отличием, что таракан уже давно мертв.
Честно скажу, что после всех этих исследований цикл развития осы стал одним из моих любимых научных сюжетов, несмотря на всю его жутковатость. Нечасто попадается история с таким количеством отсылок к научной фантастике и поп-культуре, а кроме того – настоящая золотая жила фундаментальных научных открытий. Кто бы мог подумать, что личинки изумрудной осы способны производить противомикробные вещества? Или что яд взрослой осы содержит нейромедиаторы, присутствующие у множества видов, в том числе у человека? В ходе последнего анализа яда в лаборатории Адамса было обнаружено новое семейство белков, которые могут быть полезны для изучения болезни Паркинсона18. Сегодня изумрудная оса занимает особое место в перспективном направлении – нейропаразитологии, которая изучает механизмы контроля паразитирующими организмами нервной системы хозяев19. И хотя тактики самообороны в случае зомби-апокалипсиса остаются в сфере вымысла, помните: изумрудная оса действительно превращает плоть другого существа в свою собственную.
Эпилог
Я не случайно посвятил последнюю главу этой книги насекомому. Я как бы замыкаю круг, ведь одно из моих первых детских воспоминаний – божья коровка на окне нашей квартиры в Нью-Йорке (бульвар Генри Гудзона, 4901). Разорванная москитная сетка на нью-йоркском
