Сабина Кюглер - Ребенок джунглей: Реальные события
«Ооо, Дорисо, где ты, ооо, Дорисо, я совсем один, ооо, у вождя Кологвои прекрасная жена, и у Накире, ооо, только я один, ооо, мое сердце в печали». Песнь его уплывала в джунгли.
Я рассмеялась. Ну правда, это было смешно. Не успел он начать вторую строфу, фаю вышли из хижин. Они окружили его, взяли за руки, стараясь успокоить. И затянули все вместе:
«Ооо, Дорисо, приезжай скорее, ооо, Дорисо, ты нужна своему мужу, ооо, Дорисо, он в печали, ооо, Дорисо, приезжай скорее». Это была прекрасная песня. Я ее никогда не забуду.
На следующее утро ко мне пришел Ори. Он хотел кое-что показать мне. Я пошла за ним на край деревни, где была выстроена новая хижина.
— Это мой новый дом! — гордо сказал он.
Я похвалила его, как могла, — так было принято у фаю. Я уверила его, что такой красивой хижины я еще нигде не видела. Его лицо сияло.
Хижина была простая, но видно было, что строили ее с тщанием и любовью. Крышу укрывали пальмовые листья, стены были сколочены из широких досок. К входу вела простая лестница. Но особенно меня растрогало то, что Ори украсил свой дом, что фаю не делали. Пол был выложен плоским бамбуком, посередине оставлено место для разведения огня. Западному человеку трудно представить, но ночью в джунглях бывает по-настоящему холодно. Костер согревал, был плитой для приготовления пищи и отгонял насекомых. Я улыбнулась про себя: Ори собирался жениться.
«Ори наверняка станет хорошим мужем», — подумала я, немного завидуя. Я им гордилась. Он столько вынес в жизни и столько достиг! Он стал примером для меня и других. Если мне было плохо, именно Ори меня поддерживал. Одно его присутствие успокаивало. Он стал важной составляющей моей жизни. Если честно, и одной из причин моего нежелания уезжать из джунглей. В тот момент я поняла, насколько важно для меня считать его другом и братом.
Мы вместе вернулись в наш дом. Я предложила Ори кофе, но он наморщил нос, как это делают фаю, и сказал: «Хау».
Потом мы молча сидели на бревне перед домом и любовались волшебной картиной, «нарисованной» у наших ног. В тот момент мне было по-настоящему комфортно: ни забот, ни переживаний о будущем. С Ори мне было очень спокойно, и мысленно я желала ему удачи.
Измена и другие перипетии
До недавнего времени измена у фаю тоже каралась смертью. Но и здесь произошли перемены. Мы даже удивлялись, как фаю быстро научились решать свои проблемы по-новому.
По делам я вышла на окраину деревни и увидела на поляне мужчину с женщиной. Они сидели на земле со связанными руками. Я знала, что оба по традициям фаю были женаты. А рядом толпился народ.
Супружеская пара фаю
Я решила понаблюдать: что здесь происходит? Сначала вождь Кологвои произнес речь и сказал о том, что эти двое — нарушители. Он все говорил и говорил, казалось, прошла целая вечность. Когда он замолчал, слово взял Накире: его речь оказалась не менее длинной, чем у вождя. Солнце поднялось высоко и пекло нещадно. Члены племени один за другим произносили речи, говоря об одном и том же, проклиная измену. Наконец, ближе к вечеру, пришло время вождю Кологвои назначить штраф. Мне страшно хотелось есть и пить. Я всегда удивлялась, как долго фаю могут обходиться без воды. И было очень жаль тех двоих, со связанными руками. Все это время они стыдливо смотрели вниз, боясь поднять голову.
Вождь Кологвои встал и объявил штраф: каждый из виновников должен был одарить противоположную сторону так, чтобы «потерпевший» член семьи остался доволен. Как я узнала позже: виновный принес мужу своей любовницы нож, стрелы и кабана — этого оказалось достаточно. Женщина принесла жене любовника саго, сети и одежду — та ее простила.
Измены в джунглях случались редко. Я спросила отца, любят ли друг друга местные супруги.
— Не знаю, — ответил он честно, — кроме пары Накире с Фусаи я любви не видел. Они никогда не целуются и не обнимаются на людях. Когда я просил мужчин для фотографии обнять свою жену, они смеялись и стеснялись, как дети.
Зато я не раз видела, как мужчины запросто выпускали стрелы в женщин, если те, на их взгляд, в чем-то провинились. Так что, скорее, Фаю женятся в целях выживания, а не по любви...
О сексуальной стороне жизни говорить было не принято. Когда мужчина крал женщину, он пропадал с ней на пару дней в джунглях, пока она не «сдавалась».
— А как они поступают, если жен несколько и они хотят переспать с одной из них? — продолжала я расспрашивать.
— Тоже идут с ней в джунгли, — ответил отец, — но теперь полигамии, по сути, больше не существует. Старики, которые раньше крали молодых девушек, чтобы взять их вторыми и третьими женами, больше этого не делают.
И все же трудно было представить, что между мужчинами и женщинами совсем не возникало любви. В Америке я посмотрела несколько фильмов, так там только и было: любовь, страсть, секс. Неужели это лишь на Западе? Мои родители очень любят друг друга. У них одна цель в жизни, одни интересы. В моем пятнадцатилетием сознании все шло кувырком; я только радовалась, что пока еще слишком молода и не нужно думать о замужестве.
Вождь Кологвои лично осмотрел принесенные подарки и спросил обманутых супругов, довольны ли они. Обе стороны согласно кивнули. С того дня измена была прощена и забыта.
Измена у фаю не могла длиться продолжительно: в условиях джунглей это вообще невозможно. Страсть проходила — отношения разрывались. Жизнь заставляла супругов держаться вместе.
А я все больше задумывалась о будущем. В том числе и о любви. Я не только не могла определить, к какому из миров принадлежу; мне и о любовных чувствах ничего не было известно.
Тем временем в Джаяпуре я перешла в одиннадцатый класс и начала готовиться к поступлению в университет. Увы, приходилось думать о возвращении в цивилизацию. Но мой дом был в джунглях! Хотя... действительно ли это так? Жизнь в джунглях тоже сильно изменилась за последнее время. Безусловно к лучшему. Я... тосковала по прошлому. Но как получить в джунглях образование? Где найти мужа? Как жить в обществе, членом которого я фактически не являюсь? Я же немка, дочь белых людей. Внешне я, конечно, белая. Но европейка ли я?
День, когда умер Ори
Каждый раз, когда наступали каникулы и можно было возвращаться в джунгли, мое сердце сжималось. Мрачные мысли о будущем на время отступали.
Мы летели до Кордези, а оттуда плыли на лодке в район фаю. Мы с Кристианом сидели на самом носу лодки. Мама уже перестала ежедневно напоминать нам о гигиене, и мы регулярно забывали наносить крем от солнца. Так было и в этот раз: на следующее утро, проснувшись, я просто не могла пошевелиться. И у меня, и у Кристиана были сильные ожоги на спине. Кожа в некоторых местах уже почернела и отслаивалась, как бумага. Мама, конечно, ругала нас.
