Виктория Финли - Тайная история красок
«Как-то раз я случайно глянул на себя в зеркало и увидел чумазого оборванца. Но это мне было даже на руку. Во Франции меня остановила бы полиция, а в Мексике даже ни разу не спросили паспорт». Через шестнадцать дней после тайного побега Николя вернулся в Веракрус, а все новые знакомые решили, что он провел время где-то на море. Еще через неделю молодой ученый отплыл на родину. Он усыпил бдительность таможенников и увез с собой похищенную драгоценность. «Офицер таможни сделал комплимент моей коллекции растений и не стал заглядывать во все коробки, видимо решив, что моя готовность к обыску есть признак невиновности».
Дорога обратно до Порт-о-Пренса далась нелегко и заняла целых три месяца, но, когда Менонвилль наконец распаковал коробки, трепеща от беспокойства за их содержимое, то с облегчением увидел, что некоторые из червецов живы. Более того, Военно-морское ведомство выплатило ему еще две тысячи ливров, на которые он основал собственную плантацию кактусов в Санто-Доминго. По иронии судьбы однажды, выйдя на прогулку, Николя обнаружил местную кошениль.
Он продолжил публиковать научные труды о кошенили — изучал, имеет ли значение, какими цветами цветет опунция, белыми или красными, какая краска лучше — из мексиканской кошенили или из доминиканской. К сожалению, в 1780 году, не дожив даже до тридцати лет, Менонвилль отошел в мир иной. В заключении о смерти написано, что кончина молодого человека вызвана неким вирусом, но, по словам друзей, Николя умер от огорчения. Король, которому предстояло закончить жизнь на гильотине, присвоил Менонвиллю звание придворного ботаника, но Николя не стал героем, как ему мечталось. Во-первых, ходили слухи, что он добыл кошениль нечестным путем, то есть попросту украл, хотя ученый категорически отрицал это. Кроме того, образцы, которые Николя отправил в подарок королю, канули в Лету, когда затонул корабль, на котором кошениль плыла во Францию. Коллеги тоже его особо не жаловали, дипломатично говоря, что он, конечно, герой Франции, но вот характер подкачал. На плантации в Санто-Доминго, где Менонвилль выращивал кактусы, в итоге выжила только дикая кошениль. Французы разводили кошениль вплоть до 1870 года, когда появились синтетические красители.
Индийский красный
Сам Менонвилль считал, что его затея провалилась, и хотя он нашел-таки свое золотое руно, но, увы, не обогатился. Тем не менее его пример вдохновил других на то, чтобы познакомить Старый Свет с кошенилью. Первые лица Ост-Индской компании загорелись идеей: если удастся самим производить кармин, то продавать его можно будет не только европейцам, но и китайцам, которые вот уже сто лет покупают краску в Америке. Рынок сбыта в Средней Азии практически бескрайний, поскольку ковроделы долго экспериментировали с кошенилью, и к концу XVIII века эта краска вытеснила традиционные красные пигменты.
В 1780-х доктор Джеймс Андерсон из Мадраса заключил пари, что станет кошенильным королем Британской империи. Для начала он выписал несколько разновидностей опунции из Королевского ботанического сада. Дело за малым — раздобыть кошениль. Андерсон буквально засыпал британское правительство письмами, уговаривая предложить денежное вознаграждение любому, кто сможет привезти живых кошенильных червецов в Индию. В 1789 году он отчаялся и написал сэру Джону Холланду в Англию, что из типографии прислали пятьсот экземпляров пособия «Как везти насекомых по морю» и необходимо срочно выделить средства на перевод этих документов на английский, поскольку очевидно, что «французы не смогли сохранить плоды рвения мистера Тьерри».
Все изменилось, когда в 1795 году капитан Нельсон прибыл в порт Калькутты, привезя с собой несколько червецов и очень занимательную историю. За несколько месяцев до этого корабль пришвартовался в Рио-де-Жанейро, и капитан пошел прогуляться по окрестностям. Как обычно, к нему приставили охрану. Он увидел плантацию кактусов, на которых сидели белые насекомые, и вспомнил призывы доктора Андерсона, с которым познакомился в Мадрасе пять лет назад, когда жил в казарме пятьдесят второго полка. Нельсон притворился, что увлекается ботаникой, и выпросил у местных пару образцов. К моменту возвращения в Индию почти все червецы умерли, однако сохранился один листик с десятком крошечных насекомых, и именно этот листик стал надеждой Британии.
Несмотря на то что червецов привезли раз, два и обчелся, руководителям Ост-Индской компании уже вовсю грезились несметные богатства, которые принесет им кошениль. Уильяму Роксбергу, директору Ботанического сада в Калькутте, поручили выходить червецов, а Андерсон снова начал строчить письма. «Только представьте себе, — писал он губернатору, — как можно использовать самые пустынные и бесплодные земли, засадив их кактусами». Через десять лет экспериментов выяснилось, что из Бразилии им привезли насекомых низкого качества, растить их дорого, а краска, которая получается в результате кропотливого труда, значительно проигрывает той, что продают испанцы.
Итак, эксперимент англичан, в результате которого индийский кармин и попал в палитру к Тёрнеру, по большому счету провалился; правда, совершенно случайно, гуляя по развалинам буддийских храмов в Таксиле, столице древнего индийского народа гандхаров, я увидела червецов на листьях дикой опунции, так что процесс заражения идет теперь без участия человека. Единственное место, где прижились червецы из Южной Америки, — это Канарские острова; там начиная с XIX века стали выращивать некоторое количество этих насекомых. Однако Канары принадлежат Испании, так что испанцы сохранили за собой монополию. Хотя в XIX веке это уже не имело значения. Некоторые художники, например Рауль Дюфи, Поль Сезанн, Жорж Брак, время от времени использовали кармин, но к началу 1870-х его уже практически прекратили продавать, а живописцы предпочитали новые, более стойкие красные краски. Кошенили же было предназначено стать красителем в пищевой и косметической промышленности: благодаря ему щеки женщин становятся румяными, а ветчина выглядит более аппетитно.
Дракон и слон
Многочисленные коробки с красками, которые принадлежали Тёрнеру и ныне хранятся в галерее Тейт, в музее Ашмолин, в Королевской академии художеств в Лондоне и в частных коллекциях, наглядно демонстрируют, что в арсенале художников той поры наличествовало огромное количество оттенков красного. Кроме непрочного кармина, который на некоторых картинах все же сохранился в виде темно-малинового цвета, существовала природная красная охра, дававшая коричневатый оттенок, а еще у Тёрнера в палитре мы видим двенадцать сортов марены, которую получали из корня одноименного растения. Правда, марена за редким исключением не отличалась особой стойкостью, как и кармин, потому к началу XX века, менее чем через пятьдесят лет после смерти Тёрнера, в Лондоне продавали лишь два ее сорта. А еще Тёрнер использовал свинцовый сурик, который получается в результате нагревания свинцовых белил. Такую краску называли «миниум», и ее оттенок был ближе к оранжевому. Этот пигмент особенно любили персидские и индийские художники во времена Великих Моголов, поэтому их картины называют «миниатюры», и это название никак не связано с размерами.
