Джеймс Кервуд - Бродяги Севера

— Мы пришли за собакой, — сказал он.

— Я ее не отдам, Дюран, — ответил Чэллонер с равнодушной небрежностью.

На самом же деле их появление в его хижине встревожило его и даже испугало. Отвечая Дюрану, он прикидывал, зачем Граузу Пьету понадобилось сопровождать своего соперника. Оба они были силачами, и оба слыли отпетыми негодяями. Инстинктивно он встал так, что небольшой стол оказался между ним и его непрошеными гостями.

— Я готов признать, что сегодня днем повел себя неправильно, — сказал он. — У меня не было никаких оснований поднимать на вас руку, Дюран. Вы ведь не могли знать, как обстоят дела, и я приношу свои извинения. Тем не менее этот пес принадлежит мне. Я потерял его неподалеку от хребта Джексона, и если Жак Лебо поймал его в капкан, а потом продал вам, то он распоряжался собакой, которая ему не принадлежала. Однако, чтобы вы не понесли ущерба, я готов возместить вам те деньги, которые вы за него отдали. Сколько это?

Пока он говорил, Грауз Пьет встал, а Дюран тяжело оперся на стол прямо против Чэллонера. Глядя на его мощные плечи, Чэллонер только удивлялся тому, что днем ухитрился сбить такого великана с ног одним ударом.

— Нет, он не продается, — негромко сказал Дюран. Казалось, голос застревал у него в горле — так он был исполнен ненависти. Сухожилия на руках, судорожно вцепившихся в крышку стола, вздулись узлами.

— Мосье, мы пришли за этим псом. Отдадите вы его нам по-хорошему?

— Я верну вам те деньги, которые вы за него заплатили, Дюран. И даже добавлю.

— Нет, Это моя собака. Отдадите вы ее мне… сейчас же?

— Нет!

Едва Чэллонер произнес это короткое слово, как Дюран всей тяжестью налег на стол. Чэллонер не ожидал такого быстрого нападения и был застигнут врасплох. С ревом, полным ярости и ненависти, Дюран набросился на него, и они оба упали на пол, увлекая за собой стол вместе с лампой. Фитиль затрещал и погас. В хижине стало совсем темно — только в окно струился смутный лунный свет. Чэллонер ждал совсем другого. Он полагал, что Дюран сначала попробует добиться своего с помощью угроз, и, понимая, что с ними двумя он голыми руками справиться не сможет, рассчитывал тем временем незаметно отойти к нарам — под подушкой у него лежал револьвер. Но теперь думать об этом было поздно. Навалившись на него, Дюран старался в темноте нащупать его горло. Чэллонер вскинул руку, чтобы зажать шею великана, как в тисках, и услышал, что Грауз Пьет оттаскивает стол в сторону. В следующее мгновение они попали в пятно лунного света, и Чэллонер увидел, что над ними наклоняется темный силуэт. Он успел зажать голову Дюрана под мышкой, но и тот сумел одной рукой вцепиться ему в горло. Тут Грауз Пьет что-то крикнул Дюрану на индейском наречии, которого Чэллонер не знал. Он напряг все силы и оттащил своего противника в темноту, подальше от лунного пятна. Толстая шея Дюрана затрещала. Грауз снова спросил что-то на непонятном наречии. Чэллонер сжал шею противника как мог сильнее, и Дюран ничего не ответил.

Тут на них всем весом навалился Грауз Пьет и тоже начал нащупывать горло Чэллонера. Его толстые пальцы сначала было запутались в бороде Дюрана, но потом нашли то, чего искали. Силач мог бы задушить Чэллонера за десять секунд, но его пальцы так и не сомкнулись. Неожиданно Грауз Пьет громко закричал. В этот крик, закончившийся стоном, вплелся лязг больших клыков и треск рвущейся куртки. Дюран услышал все это и, отчаянным усилием вырвавшись из хватки Чэллонера, вскочил на ноги. Чэллонер с быстротой молнии кинулся к нарам и тотчас повернулся к своим врагам, сжимая в руке револьвер.

Все произошло удивительно быстро — с того момента, когда опрокинулся стол, прошло не более минуты. Но теперь, когда опасность миновала, Чэллонера охватил ужас — он вспомнил, какое зрелище открылось ему, когда он днем подошел к большой клетке, в которой дрались Мики и Таао… Неужели сейчас, в темной хижине…

Он услышал стон и шум падения тяжелого тела.

— Мики! — закричал он. — Сюда, Мики! Сюда!

Уронив револьвер, Чэллонер бросился к двери и широко ее распахнул.

— Ради бога, уходите! — крикнул он. — Убирайтесь отсюда, пока целы!

Мимо него в темноте метнулась грузная фигура. Он догадался, что это Дюран.

Тогда он прыгнул назад во мрак хижины, на ощупь нашел загривок Мики и начал оттаскивать пса от его жертвы, хрипло повторяя:

— Мики! Мики! Мики!

Затем Чэллонер увидел, как Грауз Пьет подполз к двери, с трудом поднялся на ноги — его фигура четко вырисовывалась на фоне звездного неба — и пошатываясь побрел прочь. Тут напряженные мышцы Мики под руками Чэллонера расслабились, и пес растянулся на полу. Выждав еще минуту-другую, Чэллонер закрыл дверь и зажег запасную лампу. Он поднял перевернутый стол, поставил на него лампу и поглядел на Мики. Пес лежал неподвижно, опустив голову на передние лапы. Он смотрел на Чэллонера виноватыми, молящими глазами.

Чэллонер протянул к нему руки:

— Мики!

В одно мгновение Мики вскочил, и его лапы очутились на груди хозяина. Обняв его за шею, Чэллонер оглядел пол, на котором валялись обрывки меховой куртки.

— Мики, старина! Ты вмешался вовремя, — сказал он весело.

Глава XXII

На следующее утро Чэллонер отправил трое саней с четырьмя своими помощниками на северо-запад, туда, где на Оленьем озере, в устье Кокрана, находилась его новая фактория, а сам час спустя покинул факторию Макдоннелла и с одними легкими санями, запряженными пятью собаками, повернул прямо на запад, к хребту Джексона. Вместе с ним отправился один из индейцев, служивших у Макдоннелла, — ему было поручено отвезти Нанетту Лебо в Форт О'Год. Ни Дюрана, ни Грауза Пьета он больше не видел и согласился с Макдоннеллом, который высказал предположение, что негодяи, несомненно, поспешили убраться восвояси после того, как их попытка отнять Мики силой окончилась столь неудачно для них. Вероятно, поспешность, с какой они покинули Форт О'Год, объяснялась еще и тем обстоятельством, что в этот день туда должен был прибыть отряд северо-западной королевской конной полиции, направлявшийся на Йоркскую факторию.

Только в самую последнюю минуту перед отъездом Чэллонер вывел Мики из хижины и привязал его к своим саням. Когда Мики увидел пятерых упряжных собак, сидевших на снегу, он весь напрягся и свирепо заворчал. Однако, услышав спокойный голос Чэллонера, он быстро понял, что перед ним не враги, и проникся к ним презрительной снисходительностью, которая затем сменилась даже благожелательным интересом. Собаки эти отличались большим добродушием — их привезли с юга, и в них не было капли волчьей крови.