Джеймс Кервуд - Бродяги Севера

Больше часа возле клеток не смолкал оглушительный хор голосов. Любители держать пари оценивали качества бойцов и договаривались о ставках, а Грауз Пьет и Анри Дюран совсем охрипли, осыпая друг друга презрительными насмешками. Затем толпа начала понемногу редеть. Теперь возле клеток вместо мужчин и женщин собралась орава чумазых ребятишек. Только тогда Мики смог хорошенько разглядеть зверей, которые по одному, по двое, а то и целыми группами были привязаны к деревьям на опушке. И его ноздри наконец уловили различие в запахе и сообщили ему, что это не волки, а такие же собаки, как он сам.

Прошло много времени, прежде чем он снова посмотрел на своего соседа — помесь волка и собаки. Он подошел к самой решетке и потянул воздух носом. Сосед повернул к нему узкую хищную морду. Мики вспомнил волка, с которым он дрался не на жизнь, а на смерть над крутым обрывом. И он инстинктивно зарычал, оскалив зубы. Сосед свирепо огрызнулся в ответ. Анри Дюран радостно потер руки, а Грауз Пьет негромко засмеялся.

— Как они будут драться! — сказал Дюран.

— Волк будет драться, это верно, — ответил Грауз Пьет. — Но вот ваша собака, мосье, брякнется на спину, как трусливый щенок, едва дело дойдет до драки.

Чуть позже Мики увидел перед своей клеткой еще одного человека. Это был Макдоннелл, фактор, шотландец по происхождению. Он поглядел на Мики и на его соседа с каким-то сожалением. Десять минут спустя, вернувшись в маленькую комнату, служившую ему конторой, он сказал молодому человеку, который дожидался его там:

— Я был бы рад запретить эту забаву, но у меня нет на это права. Да и они просто увезут свои шкуры куда-нибудь еще. Собачьи бои устраиваются в Форте О'Год уже лет пятьдесят, и это стало традицией. По правде говоря, я не вижу, чем, собственно, собачьи драки хуже матчей профессиональных боксеров, которые сейчас в такой моде в Соединенных Штатах. Разница только та…

— …что тут поединок кончается смертью, — закончил молодой человек.

— К сожалению, да. Чаще всего одна из собак погибает.

Молодой человек выколотил пепел из своей трубки.

— Я люблю собак, — сказал он просто. — И на моей фактории, Мак, я никаких драк не потерплю. Разве что драться будут люди. И на нынешнюю драку я смотреть не пойду, потому что могу ненароком и убить кого-нибудь.

Глава XX

Было два часа пополудни. Туши на вертелах почти зажарились. Еще немного — и можно будет начать пир. Но прежде предстоял поединок Мики и его соперника.

Около трехсот человек сомкнулось тесным кольцом вокруг большой клетки из березовых жердей. К ней с двух сторон были вплотную придвинуты две маленькие клетки. Возле одной из них стоял Анри Дюран, возле другой — Грауз Пьет. Теперь они уже не обменивались насмешками. Их лица застыли в угрюмом напряжении. На них были устремлены триста пар глаз, триста пар ушей ждали, когда будет подан сигнал.

И вот Грауз Пьет подал его.

Быстрым движением Дюран поднял дверцу малой клетки и ткнул Мики в спину палкой с развилиной на конце. Мики одним прыжком очутился в большой клетке. Почти в то же мгновение туда вскочил боец Грауза Пьета, носивший кличку Таао — Длинный Клык. Противники заняли свои позиции на арене.

Но в следующую секунду Дюран чуть было не застонал от разочарования. Поведение Мики в этот момент объяснялось непривычностью обстановки. Если бы он встретился с Таао в лесу, то сразу же забыл бы обо всем остальном и приготовился бы драться с ним, как это было с Нете, а еще раньше — с волками. Но теперь он меньше всего думал о драке. Его вниманием всецело завладели бесчисленные лица, завороженно смотревшие на него. Мики разглядывал их, поворачивая морду то в одну сторону, то в другую. Быть может, он надеялся увидеть Нанетту и малышку или даже Чэллонера, своего первого, настоящего хозяина. На Таао же, к вящему ужасу Дюрана, Мики после первого взгляда вовсе перестал обращать внимание. Он подошел к самой решетке и просунул морду между жердями. Грауз Пьет насмешливо захохотал. Затем Мики начал неторопливо обходить клетку, не спуская взгляда с кольца безмолвных лиц. Таао стоял в центре клетки; его налитые кровью глаза неотрывно следили за каждым движением Мики. То, что делалось снаружи, Таао не интересовало. Он знал, что от него требуется, и был хорошо обучен своему делу. Дюран с замирающим сердцем смотрел, с какой неумолимой уверенностью Таао поворачивается на месте так, чтобы иметь возможность в любую секунду броситься на Мики. Щетинистая шерсть на его загривке стояла дыбом.

Но вот Мики остановился, и Дюран решил, что все его радужные надежды пошли прахом: без предупреждения, даже не зарычав, Таао прыгнул. С губ Грауза Пьета сорвался торжествующий крик. Зрители ахнули, а по спине Дюрана прошла ледяная дрожь. Но в следующее мгновение все замерли. Таао должен был сразу покончить с Мики — в этом не сомневались ни Грауз Пьет, ни Дюран. Но прежде чем челюсти Таао успели сомкнуться, за какую-то тысячную долю секунды Мики преобразился в живую молнию. Движением настолько быстрым, что человеческий глаз был почти не способен его уловить, сын Хелея повернулся навстречу Таао. Их пасти встретились. Раздался зловещий хруст, и в следующий миг они, сцепившись, покатились по полу. Ни Грауз Пьет, ни Дюран не могли разобрать, что происходит. Об остальных зрителях и говорить нечего. Были забыты даже пари — Форт О'Год еще не видывал такой драки.

Шум ее донесся до склада фактории. Там на крыльце стоял молодой гость фактора и смотрел в сторону большой клетки. Он слышал рычание, лязг клыков. Его губы сурово сжались, а в глазах запылал гневный огонь. Внезапно он глубоко вздохнул.

— Черт бы их всех подрал! — сказал он негромко и, сжав кулаки, медленно пошел к клетке.

Пока он пробирался сквозь толпу зрителей, драка кончилась так же внезапно, как началась. Таао неподвижно лежал в центре клетки с прокушенным горлом. И Мики, казалось, тоже был при последнем издыхании. Дюран открыл дверцу, накинул ему на голову веревочную петлю и вытащил его из клетки. Мики с трудом поднялся на ноги. Он был весь в крови и почти ослеп. Тело его покрывали раны, из пасти капала кровавая пена. При виде этого зрелища у молодого человека вырвался крик ужаса. И тут же он снова закричал изменившимся голосом:

— Да не может быть! Мики… Мики… Мики!..

Этот зов, раздавшийся словно в неизмеримом отдалении, прорвался в сознание Мики сквозь туман мучительной боли.

Он узнал этот голос! Голос, живший во всех его снах, голос, которого он ждал, который все время искал, зная, что когда-нибудь непременно найдет его. Голос Чэллонера, его хозяина.

Мики взвизгнул и припал к земле, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь багровую муть, застилавшую глаза. Он был весь в ранах, может быть, он умирал, но все-таки он застучал хвостом по земле, показывая вновь обретенному хозяину, что узнал его. И тут, к величайшему изумлению зрителей, Чэллонер упал на колени рядом с собакой и обхватил ее руками, а Мики израненным языком принялся лизать ему руки, лицо, одежду.