Марджори Ролингс - Сверстники
– Какого ещё оленёнка?
– А той оленихи, которую мы убили, и па взял её печень, чтобы вытянуть яд.
Она открыла от изумления рот.
– Господи помилуй…
– Па говорит, неблагодарно бросить его помирать с голоду.
– Это верно, мэм, – сказал доктор Вильсон. – Ничто в мире не дается безвозмездно. Мальчик прав, и его отец тоже прав.
– Он может доехать верхом вместе со мной, – сказал Мельничное Колесо. – Я помогу найти его.
Она беспомощно опустила кофейник.
– Ну, разве что ты отдашь ему своё молоко… Ведь нам нечем больше кормить его.
– Я как раз так и хотел. Ведь это ненадолго, скоро ему совсем ничего не надо будет.
Мужчины поднялись из-за стола. Доктор сказал:
– Я ожидаю только улучшения, мэм, но, если его состояние ухудшится, вы знаете, где меня найти.
– Хорошо, – ответила матушка Бэкстер. – Что мы вам должны, доктор? Мы не можем заплатить прямо сейчас, но когда поспеет новый урожай…
– Заплатить? За что? Я же ничего не сделал. Он справился с болезнью ещё до того, как я явился. Пришлите мне немного патоки, когда перемелете сахарный тростник.
– Вы ужасно добры, доктор. Мы-то цапаемся здесь друг с другом и знать не знаем, что есть на свете добрые люди.
– Не смейте так говорить. У вас добрый муж. Почему бы людям не быть добрыми к нему?
– Как по-вашему, старый одер вашего муженька выстоит передо мною за плугом? – спросил Бык. – Как бы мне его не доехать.
– Вливайте в Пенни как можно больше молока, – сказал доктор. – Потом начнёте давать ему зелень и свежее мясо, если сможете достать.
– Мы с Джоди позаботимся об этом, – сказал Бык.
– Пошли, мальчуган, – сказал Мельничное Колесо. – Нам пора выезжать.
– Ты ненадолго? – с тревогой спросила матушка Бэкстер.
– К обеду-то наверняка вернусь, – ответил Джоди.
– Ежели б не обед, ты бы, верно, и носу домой не казал, – сказала она.
– Такова мужская натура, мэм, – сказал доктор. – Мужчину привлекают домой три вещи: постель, женщина и обед.
Они вышли во двор поить и кормить лошадей. Затем Мельничное Колесо сел на лошадь и посадил Джоди позади себя. Доктор тоже сел на лошадь, но повернул в противоположную сторону. Джоди помахал ему рукой.
– Как по-твоему, оленёнок всё ещё там? – спросил он у Мельничного Колеса. – Ты поможешь мне найти его?
– Ежели он жив, мы найдем его. По-твоему, это самец?
– Пятна у него идут полосой. На самке, отец говорил, пятна набросаны как попало.
– Как и полагается женскому полу.
– Ты о чём?
– Ну, значит, у женщин всё не разбери-поймёшь. – Мельничное Колесо хлопнул лошадь по боку, и она перешла на рысь. – Да… Как это вас с отцом угораздило кинуться на нас, когда мы дрались с Оливером Хутто?
– Оливеру приходилось туго. Вы всем скопом навалились на Оливера – это несправедливо.
– Ты прав. Девчонка была Лема и Оливера. Они и должны были уладить дело промеж себя.
Они миновали заброшенную росчисть.
– Возьми наискосок к северу, Мельничное Колесо, – сказал Джоди. – Это вот в этих местах змея укусила отца и он подстрелил олениху, а я видел оленёнка.
– Что вы с отцом делали на этой дороге?
Джоди замялся:
– Мы искали наших свиней.
– Ах, вот что… Искали свиней! Ну, за них не беспокойся. У меня такое предчувствие, к закату они будут дома.
– Отец с матерью уж так будут рады, ежели они вернутся.
– Я и не знал, что вам приходится так поджиматься.
– Мы не поджимаемся. У нас всё хорошо.
– Удалой вы народ, Бэкстеры. Уж это точно.
– Как по-твоему, отец не умрёт?
– Кто угодно, только не он. У него железные потроха.
– Расскажи мне о Сенокрыле, – попросил Джоди. – Он правда захворал? Или Лем просто не хотел пустить меня к нему?
– Он вправду захворал. Он не такой, как мы, его братья. Он вообще не такой, как все. Похоже, он пьёт воздух вместо воды и жив не свиным салом, а чем все дикие звери живут.
– Он видит то, чего нет, правда? Испанцев и всё такое прочее.
– Это верно. Только иной раз он и тебя заставит поверить, будто он их видит всамделе, прах меня разбери.
– Как по-твоему, позволит мне Лем повидать его?
– Я бы покамест поостерёгся. Я как-нибудь дам тебе знать, ну, скажем, ежели Лем вдруг отлучится, понимаешь?
– Мне страшно хочется видеть Сенокрыла.
– Ты увидишь его. Ну, а теперь говори, где ты собирался искать оленёнка. Тропа становится тесноватой.
Джоди вдруг захотелось остаться одному. Если оленёнок мёртв или его невозможно будет разыскать, он никому не выдаст своего разочарования. А если оленёнок окажется на месте, ему будет нестерпимо мучительно делить с кем-нибудь тайную радость встречи.
– Отсюда недалеко, – сказал он. – Только на лошади тут не проехать. Я пойду пешком.
– Мне боязно оставлять тебя одного, мальчуган. Вдруг ты заблудишься или тебя тоже укусит змея?
– Я осторожно. Я небось долго проищу его, ежели он пошёл тут бродить. Ссади меня прямо здесь.
– Ладно, только иди тихонечко да щупай палкой в этих карликовых пальмах. Эти места – рай для гремучих. Ты знаешь, где тут север, где восток?
– Вон там и вон там. А вон по той дальней сосне можно опознаться.
– Верно. Так вот, стало быть, ежели что снова пойдёт неладно, ты или Бык приезжайте за мной. Ну, пока.
– Пока, Мельничное Колесо. Большое тебе спасибо.
Он махал ему рукой и ждал, пока стихнет топот копыт, затем пошёл направо прямо через заросли. Было тихо. Лишь треск веток у него под ногами нарушал тишину. Он был возбуждён до забвения всякой осторожности, но всё же сломал сук и шарил им перед собой в тех местах, где густая растительность скрывала под собой землю. Гремучие змеи обычно уползают с дороги, если не застаешь их врасплох. На мгновение он усомнился, не ошибся ли направлением. Но вот впереди, громко хлопая крыльями, поднялся в воздух канюк. Он вышел на поляну под сень дубов. Вокруг трупа оленя сидели кружком канюки. Они повернули к нему головы на длинных тощих шеях и зашипели. Он бросил в них сук, и они взлетели на дерево неподалеку. Крылья их скрипели и свистели, словно заржавленные ручки пожарного насоса. На песке виднелись отпечатки крупных лап, не то дикой кошки, не то пантеры, точно он не мог бы сказать. Но эти хищники ели только убитую ими добычу, олениха была всецело достоянием стервятников. А может, сладкое мясо оленёнка оставило в воздухе след для хищно изогнутых ноздрей?
Он обошёл стороной труп оленихи и раздвинул траву на том месте, где видел оленёнка. Ему казалось невероятным, что это было всего лишь вчера. Оленёнка там не было. Он обошёл поляну кругом. Ни звука, ни намёка. Канюки деревянно хлопали крыльями, им не терпелось снова взяться за дело. Он вернулся к тому месту, откуда выходил оленёнок, опустился на четвереньки и стал искать на песке отпечатки маленьких копыт. Ночной дождь начисто смыл все следы, кроме тех, что оставили хищники из породы кошачьих. Но следы кошачьих лап сюда не доходили. Под небольшой пальмой он разглядел след, тонкий и заострённый, как отпечаток лап земляной горлицы. Он прополз под пальмой.
