Серенгети не должен умереть - Бернгард Гржимек
Называется наша машина «D — Ente» («D — Утка»). В ФРГ все самолеты получают букву «D» как первый опознавательный знак, а затем через тире четыре буквы. Нам разрешили самим выбрать слово из четырех букв. Мы хотели, чтобы это было животное, и выбрали «утку». И только позже мне пришло в голову, что мы с таким же успехом могли остановиться на слове «осел», в котором тоже всего четыре буквы…
Вертикальная хвостовая часть, согласно предписанию, окрашена в немецкие традиционные черно-красно-желтые цвета, а весь самолет мы выкрасили под зебру: он белый в черную полоску. Может быть, в таком виде животным Серенгети, где бегают тысячи зебр, он не покажется слишком уж инородным телом. Но сделано это главным образом для того, чтобы в случае аварии в дебрях Африки эту небольшую штуковину легче было отыскать.
Правда, на такой «летающей зебре» неловко приземляться на приличном международном аэродроме в Женеве. К счастью, мы еще не успели облачиться в свои тропические костюмы, а то бы наше появление могло произвести несколько странное впечатление.
На стартовых дорожках стоит 10 огромных пассажирских самолетов, в залах ожидания толкутся сотни пассажиров. Вообще-то эти тяжеленные «ящики» должны были приземлиться в Милане, но в связи с тем, что над Италией поднимается волна холода и в долине По бушуют ураганы, их перенаправили в Женеву.
Над Ниццей, говорят, дождевые облака нависли на высоте 120 метров, видимость резко ухудшилась. Марсель передает, что мимо них даже пролететь невозможно, так что ничего не поделаешь — придется провести эту ночь в дождливой Женеве.
На следующее утро все кругом, вплоть до самых гор, затянуто серыми тучами. Только в глубокой низине, расположенной южнее, они не достигают земли. В эту дыру мы и решаем нырнуть. Но зеленый лес на склоне горы оказывается вдруг угрожающе близко, нам становится как-то неуютно, и мы поднимаемся несколько выше. Но тут мы сразу же попадаем в тучи и слепнем в молочно-белом тумане. Когда наконец немного проясняется, мы снова снижаем нашу «Утку», переваливаем через горы и направляемся в Лион.
Час вниз по Роне — и мы в Марселе, где светит холодное солнце. В мрачноватом гостиничном номере мы покрываем весь истоптанный ковер картами Италии. Над Сицилией нависли сплошные низкие облака, там бури и грозы. Если мы полетим вдоль итальянского побережья, дорогу нам то и дело будут преграждать военные запретные зоны.
Таким образом, вместо Африки нам вначале пришлось вплотную ознакомиться с Марселем — к сожалению, перед самым Рождеством и без зимних пальто!
Напротив нашей гостиницы стоит церковь, построенная лет 80 назад. Однако на самом деле это вокзал. В наше же время все делается наоборот: сейчас не строят вокзалов, похожих на кафедральные соборы, а сооружают церкви, напоминающие вокзалы…
Флажки на метеорологической карте в диспетчерской башне аэропорта никак не хотят сдвинуться с места. Штормовая низкая облачность словно застыла над Италией. А нам страшно хочется выбраться наконец из этой дождливой Европы. Ничего не попишешь, придется сделать большой крюк через Испанию и Гибралтар.
И вот наша «зебра» потихоньку тарахтит вдоль французского побережья. Мы с удовольствием сократили бы себе путь — отправились бы прямо через Лионский залив. Но вода там, внизу, выглядит такой холодной и враждебной, что мы не отваживаемся на это и каждый раз снова поворачиваем рычаг управления вправо, ближе к береговой полосе. Я подсчитал, что тысячу километров от Марселя до Картахены мы с попутным ветром пролетели ровно за четыре часа и израсходовали при этом 280 литров бензина.
С военного аэродрома, куда мы приземлились, услужливые испанцы повезли нас в Картахену; рычаг скоростей в нашем такси был защемлен маленькими деревяшками, чтобы не выскакивал.
Отчаянно сигналя, нас провезли по улицам этого маленького городка и доставили в самый большой его отель. Здесь нас покормили, прямо надо сказать, по-княжески: нам подали два стакана вина, три различных горячих блюда, свежих крабов, два кофе. Все это стоило только две с половиной марки. После этого мы еще на две марки взяли омаров. Оказывается, в такой «мертвый сезон», зимой, в Испании не бывает повышенных цен для туристов.
Телефон на тумбочке возле моей кровати работает, только когда придерживаешь рукой штепсель, но это не помешало нам соединиться с Франкфуртом. Мы сообщили своим женам, что застряли в Испании и сидим в уютном отеле у подножия средневековой крепости.
Теперь они долго не услышат наших голосов.
Испанские летчики вводят нас в искушение:
— Чего ради вы собираетесь делать крюк через Гибралтар? Ведь гораздо проще лететь прямиком через Средиземное море на Оран!
— Но ведь в Алжире сейчас происходят военные действия Разве можно без специального разрешения лететь в Оран?
— Да бросьте вы! Туда уже многие не раз летали, и ничего. Мы заранее сообщим о вашем прилете по радио.
Мы с Михаэлем смотрим друг на друга. Нас гложут одинаковые сомнения, но искушение слишком велико. Ведь и так уже потеряно три дня из-за проклятой низкой облачности над Сицилией. Мы соглашаемся.
Я распаковываю оранжевые пробковые жилеты, мы натягиваем их на себя и завязываем на животе. Пояснение, как пользоваться этой новинкой, написано по-английски вверх ногами, так что прочесть его можно, только глядя сверху вниз на свой живот. В специальных карманах находятся свисток и батарея, автоматически включающая в воде лампочку, которая может гореть целую ночь; прилагается специальное окрашивающее вещество, которое пятном расплывается по морской поверхности и облегчает поисковым самолетам задачу найти потерпевших аварию. Кроме того у нас с собой маленькая резиновая лодка; попав в воду, он; (согласно инструкции) автоматически надувается. Михаэль привязывает к ней еще сумку с хлебом, яблоками и пакетом печенья. Туда же он сует дымовую шашку и пару брикетов из какой-то гадости, отпугивающей акул. Эти брикеты мы специально выписали из Америки.
Мы ввинчиваемся высоко в воздух над Картахеной, и Испания под нами делается все меньше и меньше. Высота — 3300 метров, выше нельзя, а то воздух станет слишком разреженным и мы будем лететь значительно медленнее. Мы поворачиваем черно-белый нос нашей «Утки» точно на юг и вот уже летим над открытым морем.
Нам предстоит покрыть расстояние в 300 километров — это добрых полтора часа лету. На карте такое расстояние выглядит совсем ничтожным — кошка и та перескочит! Но вот уже исчезла из глаз береговая полоса. Только небо и море, больше ничего. В это время года вода в Средиземном море не синяя и теплая,
