Тайная жизнь кошки. Как понять истинную природу питомца и стать для него лучшим другом - Джон Брэдшоу
Бинокулярное зрение — это лучший способ оценить, насколько далеко находится объект. Но это не единственный доступный метод. Кошки, потерявшие один глаз из-за болезни или травмы, могут восполнить этот недостаток за счёт сильных толкательных движений головой, отслеживая, как двигаются изображения воспринимаемых ими различных объектов относительно друг друга. К этому часто прибегают такие животные, как кролики. В силу того, что их глаза расположены по бокам головы, чтобы обеспечить им максимальный обзор, у них почти или полностью отсутствует бинокулярное зрение, и им приходится полагаться на другие, чуть более грубые способы измерения расстояния.
Способность кошки фиксировать малейшие движения — также наследие её хищнического прошлого. Визуальный кортекс — та часть коры головного мозга, которая воспринимает зрительные стимулы — не просто фиксирует картинки с помощью двух неподвижных глаз-«камер», но и анализирует, что изменилось между одной картинкой и следующей за ней. Визуальный кортекс кошки сравнивает эти «картинки» шестьдесят раз в течение каждой секунды — немного чаще, чем наш. А это означает, что кошки воспринимают флуоресцентный свет и экраны старых телевизоров, как мерцание. Определённые клетки мозга анализируют движения в различных направлениях — вверх и вниз, вправо и влево и по диагоналям, а также более яркие и более тусклые участки изображения. Таким образом, самые важные свойства изображения — стремительно меняющиеся его части — мгновенно привлекают внимание кошки.
Кошки учатся совмещать всю эту информацию, будучи котятами, в отличие, к примеру, от земноводных, в мозге которых на момент перехода из стадии головастиков во взрослую стадию уже сформированы особые нейронные цепи, ответственные за обнаружение добычи. Своей способностью чутко реагировать на любые движения кошки умело пользуются во время охоты, уделяя равное внимание попыткам мыши убежать от неё и движению травы, выдающей местонахождение мыши. И то и другое помогает охотящейся кошке обнаружить лакомую добычу.
Слух
Совершенно понятно, что своими поразительными слуховыми способностями кошка обязана своим корням хищника, охотящегося на мелких грызунов. Причем удивляет как диапазон воспринимаемых ими звуков, так и умение выявить источник этого звука. Диапазон слуха кошки включает на две октавы больше, чем наш, достигая той области, которую мы не способны слышать — ультразвук. Этот диапазон позволяет кошке слышать ультразвуковые волны, которые посылают друг другу летучие мыши, чтобы ориентироваться в темноте, а также писк на высоких тонах мышей и других мелких грызунов. Кошки также способны различать на расстоянии разные виды грызунов по их писку.
Помимо восприимчивости к ультразвуку, кошки способны слышать тот же диапазон частот, что и мы, от низких басовых нот до высоких нот дисканта. Почти ни у кого из млекопитающих нет такого широкого диапазона, охватывающего в общей сложности почти одиннадцать октав. Так как головы кошек меньше наших, слуховой диапазон у них должен быть сдвинут на более высокие частоты, так что их способность воспринимать ультразвук, возможно, и не столь удивительна, скорее поражает их восприимчивость к низким нотам. Способность кошки слышать звуки ниже, чем она должна, обусловлена размером её головы и наличием чрезмерно крупной резонирующей полости, расположенной за барабанной перепонкой. Способность кошки воспринимать ультразвук в первую очередь проистекает из особенности этой полости, отсутствующей у других млекопитающих: она разделена на два взаимосвязанных отдела, увеличивая, таким образом, диапазон частот, при которых вибрируют барабанные перепонки.
Подвижные, навострённые уши кошки — это локаторы, определяющие направление. Они необходимы кошке, чтобы установить местонахождение шуршащей в кустах мыши. Мозг кошки анализирует разницу звуков, достигающих правого и левого уха, позволяя ей точно определить его источник. Звуки низкого тона, которые попадают в наш слуховой диапазон (например, когда мы разговариваем с нашими кошками), достигают ушей не вполне синхронно, а с едва заметной разницей, в то время как более высокие частоты могут быть приглушены, в зависимости от расстояния до источника звука. А это даёт кошке ещё одну подсказку, где может находиться данный источник. По сути, это тот же самый способ, с помощью которого мы узнаём, откуда идёт звук. Но у кошек есть дополнительный приём: внешние части уха двигаются независимо от самого уха и могут направляться в сторону идущего звука или от него, подтверждая его направление. Что касается ультразвуков, не попадающих в наш слуховой диапазон, таких как писк мыши, разница между фазами звуковых волн, приходящих на правое и левое ухо, становится слишком маленькой, но приглушающий эффект увеличивается, становясь более информативным. Таким образом, кошка почти не испытывает трудности в определении источника звука, не важно, достигает ли он правого или левого уха.
Кроме того, строение ушной раковины — видимой части уха, именуемой наружным ухом — также позволяет кошкам с достаточной точностью определить, на какой высоте расположен источник звука. В первую очередь, складки внутри наружного уха добавляют ушам жёсткости, заставляя их стоять торчком, но помимо этого они особым образом видоизменяют любой звук, проходящий по слуховому каналу. Эти изменения варьируются в зависимости от того, насколько выше или насколько ниже кошки идёт этот звук. Мозг кошки каким-то образом расшифровывает данные изменения, а это сложно, учитывая, что наружное ухо может при этом двигаться. Наружное ухо также особенно чувствительно к частотам кошачьих пений, что позволяет самцам улавливать в сезон позывные самок, и наоборот. Это, возможно, единственное свойство уха, не предназначенное специально для установления местонахождения добычи.
Таким образом, слух кошки во многих отношениях превосходит наш. Однако уступает в одном: в способности отмечать тончайшую разницу между звуками, как по высоте, так и по интенсивности. Если бы можно было научить кошку петь, она бы не смогла попасть в ноты (плохие новости для Эндрю Ллойда Уэббера). Человек наделён незаурядной способностью замечать разницу между похожими звуками: так мы, вероятно, приспосабливались к речи, используемой нами для коммуникации друг с другом. К тому же мы способны различать тончайшие нюансы интонации, указывающей на эмоциональную составляющую того, что мы слышим, даже если говорящий пытается изменить свой голос. Кошки же, вероятно, лишены подобных тонкостей, хотя, похоже, им нравится, когда мы разговариваем с ними на высоких тонах. Возможно, грубоватые мужские голоса напоминают им урчащее рычание сердитого кота.
