Сабина Кюглер - Ребенок джунглей: Реальные события
Все фаю побросали дела и смотрели на них. Отец это заметил. «Наверно, они думают: мы еще никогда не видели Клауса таким разъяренным. Он готов взорваться», — пронеслось у него в голове.
Папа почти догнал молодого фаю, но злость уже прошла. Это был дар небес, позже сказал отец.
Когда он наконец поймал юношу, то просто взял его за руку и потерся лбом о его лоб — жест дружбы у фаю. Наблюдавшие за сценой фаю замерли. Это был еще один акт прощения.
Тут нельзя не упомянуть о моей маме. Вряд ли европейцы способны понять значимость пластикового ведра для жизни в джунглях. Ведро — и есть ведро. Но представьте хоть на минуту: вы живете в джунглях, в бочке больше нет воды, нечем смыть туалет, не в чем принести воду с реки. А как постирать? А в чем носить овощи к реке, чтобы их вымыть? Так что ведро — вещь бесценная. И вот она испорчена, мы даже не успели этим ведром попользоваться. Опять нужно импровизировать, чтобы решать бытовые проблемы.
Отец трется лбом с Накире, это жест дружбы
Для человека, как моя мама, выросшего в Германии, было очень не просто привыкать к такой жизни. Я восхищаюсь ей и поражаюсь ее невозмутимости. Она никогда не злилась и не отчаивалась, если что-то не удавалось. Как трудно ей было, наверное, в первые годы, когда нас постоянно обворовывали...
Помню Кристиан стоял рядом со мной и говорил: «Как хорошо, что это не ты разбила ведро. Тебе бы повезло намного меньше». Я кивнула: это точно.
Когда нам в очередной раз пора было отправляться в Данау Бира, папа соорудил в доме тайник, чтобы спрятать в нем наиболее ценные вещи. Он заколотил его досками: стало похоже на обычную стену.
Мы все запаковали в пакеты, чтобы насекомые не пробрались. И, довольные, уехали. А когда вернулись, стена была сломана. Мама с папой были ужасно расстроены. Просто не знали, что делать дальше. Мы сидели за столом, никто не говорил ни слова. Все наше постельное белье, вся одежда, кухонная утварь, кастрюли, полотенца, мыло — все пропало. Осталось только то, что мы привезли с собой.
Вдруг в дверь постучали. Отец открыл, перед ним стоял Накире: «Тише, Клаусу, пойдем».
Мы все вышли вслед за ним. Перед домом стояли воины племени иярике. Увидев нас, они вместе с Накире исчезли в джунглях, мы остались ждать и не понимали, что будет дальше. Потом кусты зашелестели, из них появились туземцы: в руках каждого было по одному из наших пакетов. Они принесли вещи, которые мы посчитали украденными. Невероятно.
Накире с гордостью объяснил: другие племена фаю хотели украсть пакеты, но он опередил их и спрятал все в лесу. Мы были счастливы. Это был первый случай, когда фаю поступили так неестественно для своего образа жизни. Для нас это стало маленьким чудом.
Постепенно воровать у нас стали реже. А потом кражи прекратились вовсе. Дело было так. Вернувшись с Данау Бира, мы услышали голоса за дверью. Выглянули, а там стоят представители всех четырех племен фаю: тигре, иярике, теарю и сефоиди.
Они выстроились в ряд почти до реки и стали подходить к нам по одному. К нашему изумлению, каждый складывал на веранду все, что когда-либо было у нас украдено: кастрюли, одежду, ножи, ложки, тарелки, коробки, рыболовные крючки и прочее. Впереди всех стоял вождь Баоу.
Большинство предметов было в ужасном состоянии, но мы безумно обрадовались. Этот момент стал для нас историческим. Во главе с вождем Баоу народ фаю принял решение не красть больше вещи белых людей.
Юдит взрослеет
Далеко не всегда наша семья чувствовала себя единым целым.
Однажды утром прилетел вертолет за мамой; она собиралась в Джаяпуру, чтобы сделать срочные покупки. У нас кончился рис, почти не осталось чая и кофе, да и консервов не надолго бы хватило. Так что мама оставила нас одних и пообещала привезти кое-то интересненькое. Мы радостно махали руками, предвкушая подарки.
Вскоре после ее отъезда я проснулась ночью от тихого шороха. На улице было темно, хоть глаз выколи. Только из ванной виднелся отсвет. Юдит не спала, я увидела ее сквозь приоткрытую дверь. Она стояла на полу на коленях. Что-то было не так. Юдит никогда не вставала по ночам. По крайней мере для того, чтобы стоять на полу в ванной.
Я тихо выскользнула из-под москитной сетки.
— Юдит, все в порядке?
И вдруг в ответ — тихие всхлипы. Я заволновалась и поспешила в ванную. При виде сестры мне чуть плохо не стало. Ее ночная рубашка лежала на полу вся в кровавых пятнах. По щекам катились крупные слезы. Она вытирала полотенцем кровь с пола.
В моей голове промелькнуло: ее укусила змея! Да нет, наверное, крокодил, для змеи слишком много крови. Я смотрела на Юдит широко раскрытыми глазами, потом прошептала:
— Юдит, теперь ты умрешь?
Юдит покачала головой.
— Ты порезалась? — спросила я снова. — Позвать папу?
— Нет! — крикнула она громче.
Я осторожно села на пол рядом с ней, глядя на свежую кровь. Через несколько секунд пришла новая мысль: у Юдит рак! Мама как раз недавно рассказывала об этой болезни, потому что от нее умерла одна ее знакомая. А я так часто злила Юдит в последнее время, вот у нее и начался рак! Теперь она умрет, и все из-за меня...
Я разрыдалась:
— Это я виновата, червей тебе под подушку засовывала, и ты так сильно нервничала, что теперь у тебя рак. Я попаду в ад!
Совершенно убитая, я смотрела на Юдит. Но, к моему удивлению, она вдруг засмеялась. Сходит с ума? Неужели рак уже дошел до мозга?
— Сабина, у меня не рак, это месячные.
— Что это такое? — спросила я. Столько крови однозначно говорило о чем-то очень опасном.
— Ты что, никогда не слушаешь, что мама рассказывает? — проговорила она растерянно. — Когда девочка взрослеет, ее тело становится готово к рождению детей, и у нее каждый месяц происходят кровотечения, которые продолжаются несколько дней.
— Значит, у тебя будет ребенок? — спросила я восторженно.
Юдит испуганно зашептала:
— Надеюсь, нет.
— Ну, все равно завтра утром мы с Кристианом построим тебе хижину в лесу, как это делают фаю.
Я подумала: раз у Юдит нет мужа, мы с Кристианом должны позаботиться о ней.
— Но я не хочу уходить одна в лес! — сказала Юдит.
— Ты должна!
— Мама же не ходит в лес каждый месяц. Так что и мне не нужно.
Юдит с Кристианом за завтраком
Это стоило обдумать. Юдит была права. Почему мама никогда не уходила в лес в эти дни? Но мне так хотелось построить хижину, а тут такая возможностью... Мамы не было, а отца легко убедить в чем угодно. В конце концов, речь шла о спокойствии моей сестры!
