Фарли Моуэт - Кит на заклание
На рассвете Оуни Стикленд повез меня на своей плоскодонке в Олдриджскую заводь. Мы взяли с собой еды и чайник, так как я намеревался провести весь день, наблюдая за китихой и делая записи. Я надеялся, что мы будем одни, но у входа в пролив уже стояли привязанные к камням лодки, а на гребне холма расположились их владельцы, человек тридцать. Я с облегчением увидел, что ни у кого из них не было оружия.
Когда мы поднялись на скалу, они миролюбиво следили за равномерным и неторопливым кружением китихи по заводи. Заметив нескольких знакомых мне рыбаков, я воспользовался случаем и заговорил о том, что эта зверюга — если только не дать ей помереть — большая удача для Бюржо, потому что она заставит правительство обратить наконец внимание на город, нуждами которого уже много лет бессовестно пренебрегают.
Слушали меня вежливо, но недоверчиво. Этим людям трудно было представить себе, что кит действительно может заинтересовать кого-то, кроме местных жителей. Однако чувствовалось, что они против истязания китихи.
— Ни к чему это, ни к чему, — сказал Харви Ингрэм, долговязый, востроносый рыбак родом с острова Рэд. — Пусть себе плавает — кому она мешает?
Другие закивали, соглашаясь, и я подумал, что, может быть, если внешний мир откажет мне в помощи, нам все-таки удастся пробудить в горожанах интерес и сочувствие к китихе и спасти ее своими силами.
— Ей, бедняге, и так забот хватает, — сказал рыбак из залива Га-Га. — В первый день в заводи было полно сельди, а теперь ни рыбешки не видать. Небось, голодно китихе приходится. То-то отощала вся. А поначалу была жирная, гладкая.
Разговор оборвался: сопровождаемый тучей брызг и мощным воем, появился катер, каких не делают на острове Ньюфаундленд; один из тех парней, что летом отправляются на заработки на Великие озера, приобрел его по объявлению в каталоге фирмы. Вместе с хозяином катера в заводь прибыли его приятели, одетые в яркие нейлоновые куртки, которые сейчас стали чуть ли не форменной одеждой завсегдатаев тотализаторов в провинциальных городишках на материке. Молодые люди сошли на берег и стали поодаль от скромно одетых рыбаков, но заговорили намеренно громкими голосами.
— Мы бы его давно прикончили, — заявил один узколицый юнец, искоса поглядев в мою сторону, — если бы на нас не натравили полицию.
— Это как пить дать, — подтвердил другой. — Приезжают тут всякие, суют нос. Кто их звал-то сюда?
Для подкрепления своих слов он сплюнул на снег.
— Да что мы стоим? — громко вопросил третий. — Кита, что ли, испугались? Свистать всех наверх — может, еще повеселимся!
Они гурьбой повалили вниз, к катеру, и тогда один из рыбаков, стоявших возле меня, тихо сказал:
— Не принимай близко к сердцу, шкипер. Дерьмо, оно всегда на поверхности плавает. Смердит, конечно, но ты не обращай внимания.
Слова его были продиктованы сочувствием, и мне стало немного легче.
Между тем к заводи шел непрерывный поток лодок с запада, из поселков Харбор и Шорт-Рич. Тут были плоскодонки с подвесными моторами, ялики, баркасы и даже несколько гребных шлюпок. Жители Бюржо пользовались ясным днем, чтобы поглядеть на своего кита.
Большинство из них швартовались подле растущей армады у входа в пролив и дальше шли пешком, но несколько плоскодонок последовали за привозной моторкой в заводь. Войдя, они поначалу оставались у берега, уступая водное пространство китихе. Владельцы лодок явно побаивались гигантского животного и предпочитали держаться от него подальше. Но к полудню, когда в заводи скопилось уже десятка три лодок, то есть около сотни человек, настроение у людей начало заметно меняться.
На южном и юго-западном берегах собралась порядочная толпа, и вот, чувствуя на себе взгляды стольких зрителей и подкрепившись к тому же изрядным количеством пива, несколько молодых людей (а также и несколько не слишком молодых) решили показать, на что они способны. Мощный катер, первым вошедший в пролив, резко разогнался до максимальной скорости и с ревом пронесся через заводь всего в двух метрах позади нырнувшей китихи. Кое-где на берегу раздались одобрительные выкрики. Прошло каких-нибудь пять минут, и атмосфера кардинально переменилась. Мне стало страшно.
Люди начали заводить моторы и входить в пролив, а из тех моторок, что уже были в заводи, штук шесть самых быстроходных решились покинуть прибрежное мелководье. Рокот моторов сливался теперь в непрерывный рев, пугающий и зловещий, гулким эхом отдававшийся в скалах. У молодых людей в ярких куртках прибавилось смелости — они разогнали свой катер и, красуясь петушиным хвостом брызг за кормой, принялись носиться взад и вперед неподалеку от китихи.
Если прежде китиха неторопливо кружила по заводи, всплывая, чтобы набрать воздуха, через каждые пять-десять минут, то теперь, стараясь ускользнуть от гнавшихся за ней моторных лодок, она плыла гораздо быстрее и то и дело меняла направление. На поворотах хвост ее вздымал высокие буруны. Раньше при каждом всплытии китиха продувала легкие, пуская два или три фонтана; сейчас она едва успевала сделать шумный вдох, как преследователи снова загоняли ее под воду. В результате животному приходилось всплывать все чаще, а охотники, видя, что китиха вовсе не склонна прибегнуть к обороне, смелели на глазах. Две моторки непрестанно носились вокруг нее на полной скорости, точно пара озлобленных водяных жуков.
Между тем со зрителями, разместившимися на берегах заводи, происходила весьма неприятная метаморфоза: их пассивное любопытство сменилось явным нетерпением. Вглядываясь в окружающих меня людей, я различал в выражениях их лиц то всепоглощающее предвкушение развязки, которое на боксерских матчах так уродует лица зрителей, превращая их в примитивные маски.
Но вот в проливе показался голубой корпус полицейского катера. Мы с Оуни вскочили в плоскодонку и бросились ему наперерез. Я стал умолять Мэрдока спасти китиху.
— Посмотрите на них, констебль, они же потеряли голову. Они загонят китиху на берег или вообще утопят ее. Вы должны их остановить... Прикажите им освободить заводь.
Констебль с сожалением покачал головой.
— Виноват. Не могу. Закона ведь они не нарушают. Без приказа городских властей ничего не могу сделать. Но мы войдем в заводь и станем на якорь посредине. Может, это их немного охладит.
Мэрдок был славный парень, но, чувствуя себя в Бюржо чужаком, он не решался отступать от инструкции и был по-своему прав; неправ был я, когда, вне себя от отчаянья, заявил, что он просто трусит. Он ничего мне не ответил и только негромко приказал Дэнни вести катер в заводь.
