Феликс Родригес де ла Фуэнте - Африканский рай

На просторах саванны, изобилующей травоядными, владычествует лев. На бескрайних лугах, где пасутся газели, царит гепард. В зарослях акаций и колючих кустарников господствует леопард. Медленно выруливая по краю высохшего ручья, мы внимательно смотрели на крепкие, кряжистые деревья с удобными развилками между ветвями, где в дневные часы любит отдыхать леопард. Но мы знали, что не сможем его увидеть, так как европеец, не проживший в Африке хотя бы пяти лет, не замечает в ньике пятнистого представителя семейства кошачьих.

Проводник тоже не мог различить пятнистую шкуру на фоне коры акаций и потому искал хвост зверя, вертикально свисающий, когда тот спит. Лишь очень опытный глаз может увидеть леопарда среди сплетения ветвей.

Но вот проводник повернулся ко мне. По его торжествующему лицу я понял, что он прошепчет: «Чуй». Название зверя на суахили необычайно выразительно и удобно. Его можно произнести почти не шевеля губами, чтобы хищник не взвился в прыжке и не исчез в густых зарослях. Теперь мы подошли слишком близко. Вздумай он прыгнуть, он прыгнул бы прямо на нас.

У меня не было времени любоваться великолепным сложением зверя и красивой шкурой, полыхавшей огнем иод лучами восходящего солнца. Мое внимание целиком поглотили огромные, холодные, зеленоватые глаза леопарда. В течение нескольких секунд, показавшихся мне вечностью, мы смотрели друг на друга. Казалось, мы оба вернулись к началу начал, стали как бы символом извечных отношений наших видов — жертвы и охотника. Жертвой, естественно, был я, двуногий примат, который в прошлом столько раз, объятый ужасом, убегал от леопарда, преследовавшего его по пятам в африканской саванне.

То обстоятельство, что спустя века человек, вооруженный ружьем, начал истреблять этих хищников тысячами, не имело никакого значения. Не меняло ситуации и то, что по воле моды наши женщины оделись в шкуры леопардов, стоящие целое состояние. Мы были один на один, между нами ни оружия, ни истории, изменяющих биологический баланс. С одной стороны — леопард, потомственный охотник за человеком, с другой стороны — я, ничтожнейший представитель двуногих млекопитающих.

Знаете ли вы, почему леопард приводит в трепет мартышек и других обезьян, обитающих на земле? По той простой причине, что он может настичь их не только на земле, но и на дереве, не давая времени добраться до вершины, где спасаются от хищников древесные обезьяны.

Наблюдая целый день за стаей павианов, мы убедились, что в основе четкой организации их жизни лежит стремление защититься от грозного врага — леопарда. По данным антропологии, у наших отдаленных предков была сильная социальная организация. Они были вооружены каменными дубинками и остро наточенными, наподобие кинжалов, костями антилоп.

Что же заставляло доисторических людей, гораздо более слабых и малорослых, чем современный человек (от тридцати пяти до сорока килограммов веса), вооружаться и объединяться? Безусловно, немаловажную роль здесь сыграла постоянная угроза нападения леопарда.

У нашего предка были две возможности: покинуть открытые пространства н вернуться в лес или вступить в противоборство с хищником. Многие приматологи утверждают, что некоторые виды обезьян, например шимпанзе, спустившиеся некогда с деревьев на землю, были загнаны обратно в лес преследованиями леопарда.

Но человек, лишенный возможности искать спасения на верхушках деревьев, с течением веков изобрел целую систему обороны от леопарда, в том числе и оружие.

Вокруг щелкали фотокамеры, на плохом английском языке проводник шептал что-то мне на ухо, но я не мог отвести глаз от леопарда. Сколько моих предков, думал я, покончило счеты с жизнью в когтистых лапах плотоядного зверя, точно такого же, как тот, что сидит сейчас напротив меня? А в это время другие мои сородичи, вооруженные костяными топорами и каменными дубинами, пытались вырвать несчастную жертву из когтей зверя.

По сведениям антропологов, исследовавших останки примитивного человека, найденные в Олдовайском ущелье, у первобытных людей был небольшой мозг, но своим грубым оружием они владели с не меньшей ловкостью, чем павиан бабуин клыками. Прямохождение дало людям возможность действовать руками и, несомненно, в значительной степени способствовало развитию разума.

Возможно, первое оружие человек создал не для охоты, а для обороны. Лев намного сильнее львицы именно потому, что ему приходится защищать свою территорию от посягательств соседей. Самка сокола, на которой лежит миссия защиты гнезда от врагов, вдвое больше самца. Вполне вероятно, что человек сначала использовал свое примитивное оружие лишь для отражения атак хищников, а питался семенами, луковицами и мелкими животными. Лишь гораздо позднее началась его нелегкая жизнь охотника, которая продолжалась более миллиона лет, вплоть до неолита. Выработанная человеком система защиты от хищных зверей, изготовление примитивного оружия, создание охотничьего общества и его законов воспитали в наших предках стойкость духа, сплоченность и способность мыслить, благодаря которым люди двадцатого века сумели полететь к звездам.

Солнце высоко поднялось над вершинами кустов.

Мои задыхающиеся от жары спутники заняли свои места в вездеходе. Все говорили о чуде равновесия в природе и роли взаимного влияния видов на их развитие. Трава продолжала расти для травоядных и вопреки травоядным. Акации, защищая свою жизнь, вооружились колючками, но они не причиняют вреда жирафам, которые, спасая себя от голодной смерти, вытягивали шеи, пока не сравнялись ростом с высокими деревьями.

Я с леопардом остался с глазу на глаз — охотник и добыча. Он — наверху, среди ветвей, а я, взволнованный и дрожащий, — наполовину высунувшись из люка в крыше автомобиля. В одно мгновение я оценил выгоды и преимущества цивилизации, в том числе реактивный самолет, за несколько часов доставивший меня в Африку, и автомобиль, благодаря которому я получил возможность приблизиться к великолепному зверю. Я почтительно снял шляпу и пробормотал: «Большое спасибо, господин леопард».

Но леопард уже спал глубоким сном.

Рай для орнитологов

Тот, кто никогда не участвовал в орнитологической экспедиции, даже не может себе представить, с каким упорством, выдержкой, буквально стоицизмом любители птиц переносят непогоду, лишения и длительное ожидание, чтобы получить возможность увидеть или заснять какую-нибудь птицу. Человеку непосвященному это кажется странным и непонятным. В трудах по зоологии, в разделах, посвященных птицам, встречаются краткие аннотации, чаще всего строчек пять. Чтобы написать их, ученому иногда требуются годы наблюдений. Нередко удачная фотография стоит ее автору недель терпеливого ожидания в самых некомфортабельных и даже вредных для здоровья условиях. Особенно трудно приходится орнитологу в странах с высокой плотностью населения, где птицы боятся человека.