Борис Воробьев - Весьёгонская волчица

Но председатель не спросил ни о чём. Наобещав волкам всяких страхов, он наконец успокоился, и они пошли к дороге, где, отбиваясь от мух и слепней, фыркал и лягался привязанный к кустам жеребец.

Глава 2

Дни шли, жизнь текла неторопливо и привычно – утром драчена с молоком и самовар, потом работа и обед и снова работа. Для домашних дел оставались вечера и воскресенья. Пока не было дождей, выкопали картошку, просушили и ссыпали в подпол. Подходило время рубить и квасить капусту, и Егор приготовил кадку и съездил в район за солью. В общем забот хватало, но даже среди них Егор всё время помнил председателевы слова насчёт того, что зимой надо будет разделаться с волками. Председатель слов на ветер не бросал, что говорил, то и делал, это Егор знал, но всё же в душе надеялся: а вдруг всё перемелется? До зимы далеко, за это время воды много утечёт. Да хоть бы и вся утекла, ему только лучше. Ведь ясно же: дойдёт до облавы – придут к Егору. Помоги, скажут. А Егор ни в какие помощники записываться не собирался. Волков не жалел и не защищал, потраву овец защищать было нельзя, но ведь в стае-то волчица! А за ней Егор не стал бы охотиться и из-под палки. Пусть что хотят, то и думают, а он в этих делах не участник.

Но такими рассуждениями Егор успокаивал себя больше для видимости, потому что была одна закавыка, которая могла повернуть всё сикось-накось. И закавыка эта состояла в том, кто попросит Егора помочь. Если свои братья-охотники – откажет и глазом не моргнёт, знает, как отговориться. А если председатель? Тут Егора ждало поражение. Председателю он отказать не мог. Ни по правде дела, ни по той правде, с какой председатель всегда относился к Егору, и ни по той, с какой сам Егор относился к председателю. Здесь выбора не было, и Егор, как мальчишка, которого застали в чужом огороде и которого дома ждало драньё, утешался тем, что до вечера ещё далеко, гуляй, пока гуляется, а там будь что будет.

И ещё одно занимало Егора: он давно хотел наведаться на болото и разузнать, живут ли волки в старом логове или нет, но всё никак не мог собраться. И вот теперь настало самое время сходить, посмотреть всё своими глазами и сказать волчице, если она ещё там, что дура она распоследняя. Додумалась: чуть ли не полстада уложила! Теперь пусть пеняет на себя. До зимы ещё доживёт, а зимой как хочет, так пусть и выкручивается.

Чтобы ничем не занимать выходной, Егор на неделе переделал все дела по хозяйству и в воскресенье утром собрался. Хотел было идти налегке, но жена сказала, что зачем же ходить в лес попусту, когда можно набрать грибов, и Егор взял корзинку. Одно другому действительно не мешало, а уж грибные места Егор знал.

Говоря по правде, он не думал, что волки остались на прежнем месте, и всё равно надежда на это жила в душе. А вдруг? Вдруг волчица взяла да и сделала по-своему. Разве мало чего она делала не так, как другие волки?

Но добравшись до логова, Егор с одного взгляда определил: пусто, ушли. И хотя так и должно было быть, настроение испортилось и взяла досада на волчицу. Такая же, как и все! И чего не жилось? Лучше-то где устроишься?

Место, что и говорить, было хорошее, а за то время, что волчица жила в деревне, стало ещё лучше. Лозняк вокруг островка разросся и стал выше Егора, голый песчаный склон покрылся сочной болотной травой, да и вообще всё болото зарастало не по дням, а по часам ольховой и берёзовой молодью, скрывавшей любые приметы и следы.

Егор походил по островку, заглянул туда и сюда. Везде было запустение. Никто так и не занял логово, и яма между корнями, не углубляемая ничьими стараниями, разрушалась дождями и заносилась лесным мусором.

Егор присел возле ямы. Вспомнил, как до последней минуты надеялся встретить волчицу у логова, и усмехнулся. Чего захотел! Это тебе кажется, что лучшего места и нету, а у волчицы своя голова на плечах. У неё один закон: потревожили – бросай всё и уходи. Так и сделала. Небось и не переночевала даже. Собрала ребятишек в охапку, да и давай бог ноги. А уж куда – про то у неё спросить надо.

А всё же было интересно – куда? Прошлый опыт показывал, что волки не сделают новую нору рядом со старой. Нет, переберутся подальше, и у Егора было на примете несколько таких мест, однако он не думал, что волчица увела стаю туда. Там наверняка жили другие волки, а они не пустят к себе чужаков. До драки доведут дело, а не пустят. Так что у волков один выход – сидеть на болоте и не рыпаться. Тут её место.

Придя к такому выводу, Егор повеселел. Он и сам не заметил как, но с некоторых пор болото стало для него таким же родным и привычным, как луг возле дома или огород, где он чувствовал себя хозяином в любое время. И то, что волчица, хотя и ушла с насиженного места, но по-прежнему жила где-то здесь, на болоте, – одно это доставляло Егору простую, но сильную радость. Даже не ведая, в какую сторону и далеко ль подалась волчица, он ощущал её присутствие, как ощущал в деревне присутствие каждого её жителя, пусть и не видясь с ним по неделе, но зная, что оба они живут в одном миру. Точно так же он думал сейчас и о волчице, и ему вдруг пришло в голову: а не попробовать ли приманить её? Вабить-то, поди, не разучился, подзабыл немного, это верно, вот и вспомни. Ведь ловко, бывало, дурачил волков, редкий зверь не обманывался.

Желание увидеть волчицу так захватило Егора, что он даже и не подумал о том, что вся эта затея – дурость, не больше. Как тут приманивать, когда волчица была неизвестно где, у чёрта на куличиках?!

Но разве не сказано, что охота пуще неволи? Прикрыв рот сложенными в горсть ладонями, Егор завыл. Заунывный вой покатился над болотом, и Егор тут же убедился, что получается не хуже, чем раньше: кто-то, доселе невидимый и неслышимый, сорвался неподалеку с места и пошёл ломиться сквозь чащу. Скорее всего это был лось, испуганный внезапным воем и теперь уходивший от него без оглядки. Подождав, пока затихнет треск, Егор снова завыл, выводя на одном вдохе руладу за руладой и зорко посматривая по сторонам – не шевельнутся ли где кусты, выдавая крадущуюся на зов волчицу. Иногда Егору казалось, что так оно и есть, и он, не переставая выть, напряжённо вглядывался в то место, где, как ему мнилось, возникло живое движение, но всё это был обман, результат одного воображения. Оно рисовало волчицу за каждым кустом, за каждой кочкой, и Егор не знал, куда ему смотреть. От этого дёрганья и оттого, что приходилось всё время пристально всматриваться в заросли кустов и осоки, у Егора перед глазами запрыгали зелёные пятна, и он оборвал вой на середине, наконец-то сообразив, что никакая волчица к нему не придёт, хоть ты вывернись наизнанку. Слишком необъятно было болото, чтобы приманивать на голос одну-единственную волчицу. Тут впору было трубить в трубу, да и то неизвестно, дотрубишься ли.