Борис Рябинин - Рассказы о потерянном друге
— Ах, ты так! Ты этого захотел, дрянь? — Руки Чепранова сомкнулись на шее Бимбы. Не впервые он поступал так.
Садист испытывает наслаждение от мучений жертвы. Руки у него были как клещи. Они вцепились в горло, Бимба хотел вырваться, стал биться, но дышать было нечем, и скоро он обмяк, бока запали, тише, тише… несколько судорожных движений, и тело беспомощно обвисло. Бимба был мертв. Убийца снял руки с шеи собаки и, сделав брезгливую гримасу, пошел сполоснуть их под струйкой воды, бежавшей из крана.
Про гигиену он никогда не забывал. Правда, есть еще гигиена души; но — к чему она ему?
После он скажет, что Бимба бросился на него, нанес покусы, он вынужден был защищаться. Ему поверили… И все…
Нет, не все.
Прошло года два или три, и друзья сообщили мне: умер Чепранов. От чего? А не все ли равно? («Получил свое!» — писали товарищи. Кого-то, возможно, покоробит от этих жестких слов, но что еще можно сказать о том, кого и человеком-то назвать язык не поворачивается. «Туда и дорога», — говорят обычно в таких случаях.).
Ушел из жизни главный гонитель домашних друзей, виновник неоправданно жестоких расправ над «братьями меньшими»; смерть прибрала и его. Чепранов был еще далеко не стар, и все-таки, наверное, тут была своя неизбежная закономерность. Злые люди не живут долго. Злоба душит, сжигает их.
Остается добавить: описанное происходило в краю магнолий под теплым южным небом, в городе, который известен каждому. Мы не назвали его, потому что нечто подобное могло случиться и в другом месте, ибо болезнью «собакофобией», к сожалению, поражены многие города и есть опасение, что она распространится шире. Но почему-то против этой пагубной инфекции не предпринимается никаких профилактических мер. Тамошняя секция защиты животного мира Общества охраны природы регулярно оповещала меня о всех примечательных событиях. Так я узнал о Бимбе — Тихом, про его подвиг и смерть.
Говорят, добро и зло шагают рядом по земле. Так же как жизнь и смерть. А добрые поступки не остаются безнаказанными, сказал мудрец. История Бимбы, славного рыжего сеттера, преданного людям, увы, подтверждает это.
Рассказ о потерянном друге
(Разбитое сердце)
Анчар, черный терьер, — значилось в его паспорте. Владелец… вот о владельце или, точнее, некоторых владельцах, не понимающих порой, чего они хотят и что отсюда может выйти, смотрящих на собаку как на прихоть или безделку, с которой можно обращаться как вздумается, собственно, и пойдет речь. Но сперва — о собаке.
Поначалу ничто не предвещало сложной изменчивой судьбы. Горизонт казался безоблачным. Пес чистопородный, хозяева давно хотели такого. Обязательно большого, «серьезного», и с полной родословной, чтоб другие завидовали, какой у них страж их домашнего очага. Превыше всего они ставили престиж — «что другие скажут». Купили. Завели. Собака росла, как они считали, не по дням, а по часам; правда, и забот всяких с ней было — корми, выгуливай по нескольку раз в сутки, убирай, причесывай, а потом, как говорят, еще надо ходить на дрессировочную площадку, тратить время: служебный пес должен знать охрану, окарауливание, защиту хозяина. Словом, хлопот не оберешься. Может быть, в конечном счете это и определило их отношение к нему.
А тут вдруг заграничная командировка, точнее, работа по договору за рубежом. Хозяин — научный работник — давно мечтал о такой: контракт на два года в одной из африканских молодых республик, из числа тех, что недавно обрели свою государственную самостоятельность и независимость. А куда девать Анчара? Вот тебе и престижный пес. Когда дошло до дела, торопятся сбыть с рук.
С собой его за границу не потащишь. Детей оставляют, а тут всего лишь собака…
Про это прознали любители животных. Пса сватали в уголок Дурова. Не отдали: не будет хозяина, говорят. Подоспел день выезда, хозяин с супругой уехал, Анчара оставил брату. Из уголка Дурова обращались к нему: молодой дрессировщице Элеоноре (Лоре) очень хотелось черного терьера; перед тем у нее погиб свой пес от пищевого отравления (попали недоброкачественные продукты).
Новый владелец Анчара наотрез отказал, а через три недели сам позвонил и сказал: «Возьмите, я согласен». Пообещал: сам приведет.
Привел. Это — черный терьер?! Маленький, худой, год от роду. Не щенок уже, но еще и не собака. Говорили: растет, громадный… какое там! Недоразвитый, тщедушный. Недокармливали, наверное, денег жалели. Грустный. Отвели в раздевалку, там в углу определили ему временное место. Утром кто-то из служителей прибегает к Лоре (Элеоноре): он нас не пускает! Место близко от дверей, никто не войди, не выйди.
Ее допустил. Ошейник нацепила, позволил, пошли гулять. «Он сквозь меня смотрит, — после рассказывала она бывшему владельцу. — Только за вами следит. То есть ищет вас в толпе, каждого человека провожает долгим взглядом…» Да, такой уж он оказался, привязчивый, преданный, хоть житуха у старых хозяев была несладкая.
Вроде бы не упрекнешь, и бросать не бросали на произвол случая, не выгоняли из дому, а вышло… Изменчивость бытия: за короткий срок третий хозяин, третий дом.
Неделю его вычесывали, стригли. До этого никто его толком ни разу не пытался привести в должный вид. «Как шахматная доска получился», — шутила Лора, его новая владелица.
Анчар все терпел. Только на ветврача вдруг рыкнул грозно, глаза красные. Ого! Злой.
Третий, четвертый день не ест… Перемена пищи? Да нет, перемена жизни. Помрет! Лежит, поза отчаяния. Понесли мимо сало, нарочно, чтоб раздразнить аппетит. Лора — кусочек совсем близко к морде, он потянулся, съел. Поехала с ним в лес. На улице он вырвался и что есть духу за машиной. Оказалось, хозяин имел машину… уже привычка! Псу доводилось ездить. Поймали кое-как, с превеликим трудом, и то лишь благодаря помощи милиции. В лес все-таки съездили. Но после он кинулся на ее брата. «В воздухе поймала, — говорила она. — Просто чудо, иначе неизвестно, чем бы это кончилось». Шел второй месяц, как пес «переменил подданство», принял руку новой хозяйки… Принял или не принял?
Подошла пора дрессировки. Как будто знал все раньше, до чего понятливый. Но бывало — встанет, и все. Не сдвинешь. Кусал ее. В общем, требовалось невероятное терпение, чтобы приучить его к себе, заставить повиноваться.
Начали выступать… Уголок Дурова — это же одновременно театр Дурова, театр зверей, куда на представление стремятся попасть подростки, и взрослые, и совсем малолетки: человек издревле тянется к животному, равно как и животное — к человеку. Здесь они сообща творили чудеса — захватывающее зрелище. Слоны, птицы, морской лев, выдра, обезьянка — артисты, каждый в своем жанре и репертуаре; а почему не быть и собаке? Именно этого добивалась Лора, энтузиастка дружбы и сотрудничества человека и животных в цирковом искусстве, для того и стремилась завести черного терьера. Почему-то черный терьер, страхолюдина косматая, особенно привлек ее. Порода молодая, плохо изученная, говорят про нее разное… испробовать на арене — почетно и соблазнительно.
