Натуралист на мушке - Даррелл Джеральд
Помню, в то время, когда мы жили в Хэмпшире, у нас в саду росла огромная старая яблоня. И вот в один год на ней уродилось огромное количество яблок, больше, чем моя мать была в состоянии переработать, хотя она заготовила тонны джема и чатни. Поэтому большое количество фруктов падало на землю и сгнивало, удобряя корни дерева. Однажды в ясную лунную ночь меня разбудили стоны, визг и пыхтение. Решив, что это пара любезничающих котов, я высунулся из окна, чтобы дать им суровую отповедь, но, к своему удивлению, увидел двух ежей. Заинтригованный тем, чем же они так увлечены, я надел шлепанцы и вышел в залитый лунным светом сад. Оказалось, они угощались полусгнившими яблоками, чей забродивший сок действовал на них, как сидр, и оба ежа были уже в стельку пьяные. Они пошатываясь бродили вокруг дерева, натыкаясь на все подряд, икали, переругивались друг с другом, одним словом, вели себя самым недостойным образом. Ради их же собственной пользы я запер ежей на ночь в гараже, а на следующее утро передо мной предстала самая удрученная и глубоко раскаивающаяся пара насекомоядных, которую только можно было себе представить. Я выпустил их в лесу, позади нашего дома.
Другим замечательным животным, которое нам посчастливилось снять на пленку, была ласка — самый маленький и самый очаровательный хищник Британских островов. Это красивые, быстрые и стройные маленькие создания длиною всего лишь двадцать восемь сантиметров вместе с хвостом, а в их необыкновенной скорости мы имели возможность убедиться сами, когда приступили к съемкам. Чтобы снять крупным планом то, как охотится наша ласка, мы сделали весьма правдоподобные декорации, представляющие собой фрагмент живой изгороди. Фильм снимается со скоростью двадцать четыре кадра в секунду, то есть за одну секунду кинокамера делает двадцать четыре фотографии. И вот мы обнаружили, что наша ласка двигается так быстро, что она успевала проскочить через всю декорацию между кадрами — просто фантастическое проворство!
Когда, еще будучи студентом, я работал смотрителем в Уипснейдском зоопарке, в те дни, когда у меня был выходной, я обычно садился на велосипед и отправлялся в исторический музей Тринга, где брал уроки изготовления чучел. Мой путь пролегал мимо древнего фургона, хозяином которого был старый цыган, и я часто наведывался к нему в гости, поскольку он держал у себя огромное количество животных, и их число постоянно увеличивалось. Впервые я обратил внимание на этого старика, которого все звали Джетро, после того, как, проезжая однажды мимо, внезапно увидел сразу пятерых ласок, резвящихся между колес его фургона. Я слез с велосипеда и наблюдал за тем, как ласки играют в догонялки, и их вытянутые тела так быстро мелькали в траве, что они походили на пушистых змей.
Вскоре из леса вышел старый Джетро с ружьем под мышкой и двумя убитыми кроликами в руках. Он издал мелодичный свист, в ответ на который ласки тут же бросили свою игру, подбежали к его ногам и, встав на задние лапы, начали тоненько повизгивать. Старик бросил кроликов на землю, и, огрызаясь друг на друга, они утащили тушки под фургон, где жадно набросились на еду. Как мне хотелось завести у себя этих изящных, грациозных животных, но, увы, старик Джетро отказался их продавать, даже несмотря на то, что я предложил ему все свое недельное жалованье — три фунта и десять шиллингов.
— Нет, нет, парень, — сказал он, с любовью глядя на своих питомцев блестящими черными глазами, — я ни за что не расстанусь с ними. Знал бы ты, сколько мне пришлось натерпеться, пока я их выкармливал. Нет, я не отдам их ни за какие сокровища. Но если хочешь, я возьму как-нибудь тебя с нами на охоту. Тогда увидишь, до чего они отважные маленькие охотники.
И вот в одну из летних ночей, когда в небе сияла полная луна, белая и круглая, словно цветок магнолии, я подъехал на велосипеде к фургону старика Джетро. После пинты пива (домашнего приготовления) и тарелки нежного тушеного мяса мы отправились на охоту. Ласки скакали впереди вдоль живой изгороди, залитые ярким лунным светом. Как объяснил мне по дороге старик Джетро, его ласки выработали свой собственный метод охоты. Одна или две из них забираются в кроличью нору, а остальные ждут снаружи. Через некоторое время, напуганный двумя непрошеными гостями, кролик выскакивает из норы и оказывается во власти хищниц, поджидающих его у входа. Они бросаются на кролика с быстротою молнии, и одна из трех приканчивает его характерным для ласок укусом в затылок — нижние зубы заходят под основание черепа, а верхние клыки проникают прямо в мозг. Смерть наступает мгновенно. Было необычайно интересно наблюдать за тем, как ласки, с блестящими глазами, исполняют при лунном свете свой змеиный танец, действуя как одна команда, двигаясь легко и бесшумно. Неизвестно, охотятся ли подобным образом дикие ласки, но, по крайней мере, эти ручные животные выработали метод совместной охоты столь эффективный и смертоносный, что уже через два часа в ягдташе старого Джетро лежали тушки семи жирных кроликов. Часть из них будет скормлена ласкам и другим его плотоядным питомцам (среди которых были совы, ястребы, барсук и горностай), а остальных он съест сам или продаст в ближайшей деревне.
Старый Джетро использовал росшую вокруг его фургона живую изгородь точно так же, как и люди Средневековья, — охотился на кроликов и куропаток, собирал различные травы и коренья для приправ к блюдам, а из других растений приготовлял мази и снадобья, которые продавал на городском рынке; и я знал нескольких предпочитавших обращаться за помощью к нему, а не к местному врачу. У меня была знакомая девушка, страдавшая от сыпи, которая периодически появлялась у нее на лбу и левой ладони, причиняя массу неудобств, как физических, так и моральных. Не обращая внимания на ее протесты и сомнения, я отвел свою подругу к старику Джетро и заставил испробовать мазь, которую он ей дал. После трех применений сыпь исчезла и никогда больше не появлялась.
В одной из финальных сцен нашего фильма Джонатан хотел показать древний, девственный луг, в течение многих веков охраняемый живой изгородью. Когда он привел нас к выбранному месту, мы все пришли в полный восторг. Эго был огромный луг, огороженный с трех сторон высокой стеной из боярышника, а с четвертой примыкающий к темному лесу, сверкающему свежей весенней листвой. Его поверхность имела пологий уклон, н там и здесь на ней возвышалось несколько одиноких дубов, судя по обхвату их могучих стволов, уже не одно столетие отбрасывающих пятна голубоватой тени. Но больше всего захватывало дух от цветовой палитры луга. Высокая сочная трава была усеяна лютиками такого насыщенного цвета, что казалось, будто кто-то разлил между живой изгородью и лесом небесный чан расплавленного золота. Чтобы устроить пикник в центре этого поля, нам пришлось пройтись по золотому ковру, утопая по колено в лютиках, и казалось настоящим кощунством топтать его ногами, оставляя позади себя дорожку из смятых цветов на безупречно чистом покрове, сотканном из золотых и зеленых нитей.
В заключительных сценах этой серии фильма, чтобы показать сложную сеть полезащитных полос, протянувшихся по сельской местности, Джонатан решил отправить нас в полет на воздушном шаре. Хотя у меня уже не раз возникало желание совершить путешествие на этом величественном, старинном виде транспорта, я все равно немного нервничал из-за своих головокружений. Однако упустить такую прекрасную возможность было бы обидно, и поэтому я согласился попробовать подняться в воздух, взяв под контроль свое абсурдное недомогание. Ход этих съемок планировался, как войсковая операция. Мы собирались совершить два полета; в первый день с нами должен был лететь Крис вместе с камерой, чтобы снимать нас крупным планом прямо в корзине, в то время как другие члены съемочной группы будут следовать за нами на машинах и снимать воздушный шар с земли. На второй день Крису предстояло следовать за нами на вертолете, которым управлял не кто иной, как капитан Джон Крудсон, принимавший участие во всех сложных и рискованных съемках в фильмах о Джеймсе Бонде. Пилотом нашего воздушного шара был Джефф Уэстли — опытный воздухоплаватель, способный посадить свой летательный аппарат буквально на шестипенсовую монету. В идеале Джонатану хотелось бы, чтобы воздушный шар начал свой величественный полет с центра волшебного золотого луга, но, поскольку это нанесло бы непоправимый ущерб цветам и травам, нам пришлось выбрать для нашего первого подъема более прозаичный луг, изрядно общипанный домашним скотом.
