Эрик Кольер - Трое против дебрей
Теперь уже не было необходимости всматриваться в следы. Я был уверен, что всадники вели лошадей к озеру, и мной владело нетерпеливое желание попасть туда как можно скорей. Я погнал своего каштанового коня рысью, а затем галопом. Нос пузатой лошадки касался хвоста Мистера Бинкса. Лилиан пригнулась к холке лошади, почти касаясь лицом ее гривы. Когда я перед тем оглянулся на Лилиан, на ней была старая соломенная шляпа. Теперь шляпа исчезла, и ветер играл ее волосами, как будто хотел унести их, как унес шляпу.
— Где твоя шляпа?! — крикнул я Лилиан.
— Не задавай глупых вопросов. — Лилиан подняла голову, чтобы бросить мне реплику, и снова пригнулась к лошадиной гриве.
Лошади пробирались сквозь чащу молодняка, обходили сваленные деревья, не замедляя шага, мгновенно слушались каждого движения поводьев, когда мы вели их по камням. Итак, мы достигли Кожаного озера.
Казалось, у озера все обстояло как нельзя более благополучно. Конечно, кроме нас, никого не могло быть там на расстоянии многих миль. Но в пятидесяти ярдах от берега в молодой осиновой рощице мы увидели помет и примятую траву, там, где до этого были привязаны к деревьям кони.
Уйдя из рощи, мы привязали наших лошадей в укромном месте среди сосен. Лилиан и Визи спрятались на опушке, откуда они могли наблюдать, не будучи замеченными, а я стал кружить по озеру по колено в воде. Время от времени я вылезал из воды, чтобы вытащить капкан, спрятанный в зарослях камыша. Иногда на конце цепочки болталась безжизненная туша ондатры. Индейцы расставили в Кожаном озере тридцать шесть капканов, и в одиннадцать из них попались ондатры.
И все же, когда я бросал капканы к ногам Лилиан и вынимал оттуда добычу, я не испытывал ни раздражения, ни гнева. Все это неизбежно входило в игру, которую мы затеяли, и, если мы были не в состоянии выиграть, не стоило начинать. Хотя пять ондатр были самками, ожидавшими детенышей, я не сердился на индейцев, виновных в их гибели. Ведь это было бы все равно, что сердиться на ребенка, который влез на стул, чтобы полако миться сластями. По правде сказать, я улыбался, усаживаясь рядом с Лилиан.
— Скоро моя придумай, что-то смешной, смотри, — сказал я, переходя на ломаный язык индейцев.
В течение получаса или более того мы лежали на животах под деревьями, опершись подбородками о руки, не говоря ни слова. Затем я приподнялся на локтях. Из леса показался койот. Поджав хвост, он улепетывал во всю прыть. На какую-то долю секунды он задержался на опушке и, обернувшись, посмотрел назад, а затем помчался прямо в осиновую рощу и исчез.
Я осторожно поднялся на одно колено.
— Они идут, — сказал я, понизив голос.
Четверо индейцев бесшумно вышли из леса несколько ниже нас по течению озера. Они ввели лошадей в осиновую рощу и привязали их там. Затем они разбились на две пары. Двое пошли вокруг озера по ходу часовой стрелки, двое других — в противоположном направлении. В те времена три дюжины первосортных капканов такого размера, какой нужен для ловли ондатр, стоили бы на торговом пункте около четырнадцати долларов. Захваченные мной капканы были почти новыми; значит, индейцы купили их совсем недавно. Мне показалось глупым, что индейцы продолжали свой обход озера, после того как обнаружили исчезновение первых капканов. Они, конечно, уже поняли, что кто-то опередил их. Но все-таки они обошли все озеро, а затем собрались вместе и после краткого совещания поспешили к лошадям. Но прежде чем они подошли к осинам, я уже стоял там, между деревьями и их лошадьми.
Индейцы остановились в нескольких ярдах от меня и стояли, не поднимая глаз, беспокойно вороша песок грязными мокасина ми. У них на лицах не отразились ни враждебность, ни страх только пассивное безразличие. Они попались с поличным в краже пушнины и подобно койоту, стащившему приманку из капкана, были готовы к любым последствиям.
Двое индейцев были среднего возраста, двум другим еще не было и двадцати лет. Они были одеты в выцветшие синие комбинезоны из грубой бумажной ткани и изношенные фланелевые рубашки. На голове были кепки, купленные в лавке, невзрачные и плохо сидящие. Только обувь из оленьей кожи напоминала об одежде, которую носили их предки, прежде чем шкуры и жилы зверей уступили место тканям и пуговицам. Мокасины индейцев доходили до половины икр и были расшиты разноцветными бусинками. У одного из юношей оба глаза были обезображены катарактой, и мне было ясно, что если катаракту ему не удалят, то он полностью ослепнет задолго до зрелого возраста. Но увы, возможность операции, конечно, была исключена.
Лилиан вышла из леса, ведя Визи за руку. Они уже стояли около меня, когда я нарушил неловкое молчание.
— Какой место твой дом есть? — спросил я одного из индей цев примирительным тоном.
После нескольких секунд напряженного молчания индеец, за пинаясь, ответил:
— Тингли-Крик,
«Он живет в Александрийской резервации», — подумал я.
— А твоя? — я перевел взгляд на другого индейца.
Не поднимая глаз от земли, он ответил:
— Озеро Пеликан.
Это озеро было расположено на сорок миль к западу от границ наших охотничьих земель.
Затем я допросил дух юношей, беспокойно переминавшихся с ноги на ногу, как бы для того, чтобы узнать, какая из них лучше выдержит их вес. Внезапно я спросил:
— Ребята, твоя когда-нибудь бобер гляди?
Они молча отрицательно покачали головами. Обратившись к старшим индейцам, я продолжал:
— Может быть, твоя когда-нибудь бобер гляди?
Один из индейцев ответил гробовым молчанием, другой — целым потоком слов. Они вылетали у него изо рта, как трескотня сороки.
— Моя маленький мальчик, один раз отец найди, где бобер есть, в Чилкотин река. Он капкан, клади и скоро бобер поймай. Шкура в лавка носи, много товар возьми. Наши бобер мясо кушай, хороший бобер мясо есть. Один бобер моя гляди.
Я посмотрел на Лилиан. Она ответила мне взглядом, и я понял, что мы думали об одном и том же. Перед нами были чилкотин ские индейцы, чьи предки знали этот край, когда его водоемы кишели бобрами. Но лишь один из этих индейцев сам видел бобра. И то лет тридцать назад.
— Почему, — внезапно спросил я, не обращаясь ни к кому из них в отдельности, — твоя клади капкан, не на твой земля! Почему ходи на мой земля, мех кради?
На это немедленно последовал ответ, какой я ожидал:
— Никакой чертов мех мой земля нету.
— Никакой чертов мех земля нету, — тихо повторил я. Все пушные звери были выловлены еще до нашего рождения.
Я переводил взгляд с одного смуглого лица на другое; Визи храбро рассматривал всех четырех; Лилиан рассеянно смотрела на озеро. Селезень в богатом весеннем оперении подплыл к берегу и начал чистить перышки. Из тростниковых зарослей послыша лось приглушенное кряканье его подруги.
