Екатерина Константинова - Русский охотничий спаниель
В 1930-х гг. в Ленинграде появилось несколько привезенных из Европы спрингеров, свежая кровь которых оказала благотворное влияние на увеличение роста и высоконогости российских собак породы
Согласно результатам работы экспертов, принимавших участие в судействе выставок в то время, сложно было встретить разграничения этой группы по породам. Но нашлись энтузиасты, истинные ценители этой породы, которые вели целенаправленную работу по формированию нового типа спаниеля.
Массовый завоз спаниелей в Россию, особенно в Москву, начался после Великой Отечественной войны, поэтому, если судить о формировании породы российских охотничьих спаниелей по появлявшимся в печати статьям того времени, то создается превратное впечатление, что порода начала формироваться только в начале 1950-х гг.
На самом деле к концу 1920-х гг. в Ленинграде существовало немалое поголовье достаточно похожих по экстерьеру собак, то есть уже смело можно было говорить о новом породном типе спаниеля.
Новый тип российского спаниеля, в особенности ленинградское поголовье, создавался на основе четкой и продуманной селекционно-племенной работы, которую проводили уже упоминавшийся С. П. Миклашевский, С. Н. Линчевский, Д. Л. Шведе, А. С. Любош, а в послевоенные годы – А. С. Любош и Н. Е. Поликарпов. Это были в высшей степени образованные, интеллигентные, грамотные в вопросах кинологии люди, сумевшие собрать возле себя таких же энтузиастов и пропагандистов подружейной охоты со спаниелем; среди них были и В. В. Бианки, и Е. И. Чарушин, с детства хорошо известные всем любителям художественной литературы о природе. К сожалению, никого из них уже давно нет в живых.
Выведению новой породы предшествовала долгая селекционная работа
Таким образом, порода создавалась целенаправленно, на научной основе. При этом заводчики внимательно изучали опыт работников ведущих кинологических питомников мира.
1929 г. – это год проведения первых полевых испытаний спаниелей по боровой и болотной дичи. Победителями вышли «боровые» охотники, видимо, сказалась кровь привозных кокеров из Германии.
В 1929 г. на проводившейся в Ирландии выставке член экспертной комиссии судья Хислин отметил, что представители ленинградского поголовья «отличаются сухими, хорошего рисунка, элегантными головами, свободными энергичными движениями, крепкими колодками», и дал им в своем заключении самую положительную оценку.
К концу 1930-х гг. спаниели уже завоевали любовь россиян. Однако не все шло гладко. Небольшие, очень симпатичные собачки типа кокер неожиданно стали модными среди женщин, и спаниели оказались под угрозой превращения в комнатных собачек. Сразу началась некоторая декоративизация экстерьера: заметно снизился рост, шерсть приобрела волнистость и даже кудрявость. Это отметил и известный эксперт А. С. Тюльпанов, неоднократно в то время судивший спаниелей на выставках.
В то же время немногочисленные спаниели типа спрингер по-прежнему оставались в мужских руках, в большей степени использовались на охоте, сохраняя свой «рабочий» облик. Именно они впоследствии и оказали влияние на облик современного русского охотничьего спаниеля.
Вместе с тем кровь кокеров и спрингеров все больше смешивалась, продолжалась работа по созданию собаки небольшого роста, но относительно длинноногой. Потомков спаниелей разных пород, завезенных в Россию в конце позапрошлого века, старались максимально приспособить к охоте на российских болотах и заливных лугах.
Ленинградские спаниели по своей численности не уступали другим подружейным группам пород, история использования которых в России была намного более давней. На предвоенных выставках в Ленинграде экспонировалось от 30 до 33 спаниелей. Немалым в те годы было и поголовье этих собак в Москве и Свердловске (сегодняшнем Екатеринбурге).
В 1939 г. спаниелисты отметили десятилетие со дня первых полевых испытаний, итог которых был весьма обнадеживающим – 98 рабочих дипломов, что было совсем неплохо для формирующейся охотничьей породы.
Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба будущего русского спаниеля, если бы не Великая Отечественная война. В Ленинграде на последнюю предблокадную выставку (20-22 июня 1941 г.) было записано 33 спаниеля, выведено – 5. Многие владельцы охотничьих собак сразу после выставки отправлялись в военкомат записываться добровольцами на фронт. Открывалась новая, печальная страница в истории породы. Не вернулся с фронта неутомимый натасчик, известный спаниелист Н. В. Бычков, умер в блокаду С. Н. Линчевский, погиб Д. Л. Шведе.
Ощутимый урон понесло кровное собаководство во время войны, на несколько лет приостановилось и выведение новой породы – русского охотничьего спаниеля. Очень небольшое количество спаниелей, да и других породистых собак выжило после войны, но от них уже в марте 1945 г. появилось первое чистокровное, породистое потомство. Новое поколение несло в себе кровь уже упоминавшихся Альбы фон Блюменталь, Цезаря фон дер Шмих и Джолли. Полученные в результате черно-пегие собаки внешне представляли собой помесь спрингеров и кокеров.
Щенок русского спаниеля черно-пегого окраса
Спаниели нового поколения черного окраса были ближе к настоящим кокерам. К сожалению, в последующие послевоенные годы поголовье спаниелей и в Ленинграде, и в Москве стало очень разнотипным из-за ввозимых трофейных спаниелей.
Многие собаки привозились без документов, среди них были в основном кокеры, но встречались и типичные суссексы, кламберы и фильды, а также спрингеры. Были и прекрасные экземпляры с длинными родословными, и собаки, принадлежность которых к какой-либо конкретной породе спаниелей определить было достаточно сложно, чье происхождение было сомнительным.
С 1945 г. сектор спаниелей в Ленинградском областном обществе кровного собаководства (ЛООКС) возглавлял А. С. Любош, автор книги «Охотник из города». К сожалению, сейчас это издание – библиографическая редкость.
Для того чтобы вести племенную работу с отдельными породами, нужен был качественный племенной материал, тем более что сформированный в довоенные годы тип российского спаниеля существовал, и главной задачей стало не потерять его в потоке бессистемно завозимых собак, но в таковом материале также ощущалась нехватка.
В Москве разведением спаниелей занимался прекрасный знаток породы и один из опытнейших экспертов В. Л. Вагин, и хотя по некоторым вопросам взгляды на породу у москвичей и ленинградцев расходились, генеральное направление в создании русского спаниеля было единым. Обмен племенным материалом под руководством Вагина способствовал выработке единообразия среди российского поголовья, формировавшегося в ведущих кинологических центрах, прежде всего в Москве и Северной столице.
