Гребень буйвола - Плавильщиков Николай Николаевич

У зубатых китов усов нет, у них — зубы. Эти зубы непригодны для жевания: они конические, острые. Такими зубами можно удержать добычу, разорвать ее, но жевать ими невозможно.

Зубатые киты нападают и на крупную добычу: глотка у них широкая.

И усатые и зубатые киты не жуют своей пищи. Она измельчается у них в желудке. Желудок кита состоит из трех отделов.

Первый отдел мускульный. В нем нет пищеварительных желез, его стенки ороговели.

Здесь перетирается пища. Мускульный желудок — это жевательный аппарат кита.

К усатым китам принадлежит самый крупный из китов — голубой кит. К ним же относится и маленький кит — малый полосатик. Его вес — десять тонн, а длина — десять метров. Китобои почти не охотятся на этого кита. Он очень быстро плавает, и охота на него сложна. А добыча — невелика.

Самый крупный из зубатых китов — кашалот. Его сразу узнаешь по голове. Огромная голова цилиндрической формы, очень маленькая нижняя челюсть. Словно ведро, положенное на дощечку. Кашалоты бывают длиной до 20 метров, весят до 100 тонн. Этот головастый кит — один из подлинных гигантов морей.

Основная еда кашалотов — кальмары, десятирукие родичи осьминогов. В желудке кашалотов находили остатки даже кальмаров-гигантов — 15-метровых чудовищ.

Китового уса у кашалота нет: ведь он зубатый, а не усатый кит. Подкожного сала у него не больше, чем у других китов. Но у него есть нечто иное, чего у прочих китов не бывает.

Спермацет и амбра — два странных слова, связанных с кашалотом.

Спермацет — жирообразное вещество, похожее на воск, но очень хрупкое. Он идет на изготовление мазей и различных кремов.

Амбра — болезненные выделения желчного пузыря. Серая, бурая или почти черная, она похожа на воск. Ценится амбра за ее замечательное свойство: она прекрасно удерживает запахи. Духи, в состав которых входит амбра, долго не выдыхаются.

У кашалота зубата только нижняя челюсть. У косатки в каждой челюсти по две дюжины зубов. Этого хищника не зря прозвали китом-убийцей. Сильный и проворный, он нападает не только на тюленей и дельфинов. Косатка не боится моржа, стая голодных косаток набрасывается даже на усатых китов. Десятиметровый хищник — гроза океана.

Полутораметровый спинной плавник самца косатки издали виден над волной. Увидеть его можно во всех океанах.

Человек издавна промышляет китов из-за их жира, ворвани. Жира у кита очень много. У крупного голубого кита его бывает до 50 тонн. Такие киты редки. В среднем добытый кит дает около десяти тонн жира. Кроме жира, он дает мясо, китовый ус.

Тысячи китов добывали каждый год китобои, бившие морских великанов с шлюпок простыми гарпунами. Не всякого кита догонишь на шлюпке, чтобы ударить его гарпуном. Для голубых китов такие шлюпки не были страшны.

В середине XIX века изобрели гарпунную пушку. Она стреляет в кита гарпуном с гранатой на конце. От такого гарпуна не ускользнет ни один кит: нужно лишь подойти к нему на выстрел пушки.

Раньше китобоец доставлял убитого кита к берегу, и там его разделывали, вытапливали жир. Теперь кита обычно доставляют на китобойную матку — корабль, на котором разделывают кита. Жир и прочую продукцию забирают танкеры и грузовые пароходы.

Наши китобойные матки каждый год отправляются вместе с китобойными флотилиями в Антарктику и дальневосточные моря. Они доставляют оттуда тысячи тонн китового жира.

Киты не держатся весь год на одном месте. Они передвигаются на большие расстояния в поисках пищи. В разное время года пищи больше то ближе к полюсам, то ближе к экватору. Зная о передвижениях китов, китобойные суда охотятся там, где китов в это время много.

Парусные суда с простыми гарпунами истребляли множество китов. Пароход с пушкой ускорил истребление. Промышленники капиталистических стран хищнически истребляют китов. Некоторые виды китов доживают свои последние дни.

Когда-то киты встречались во всех морях. Теперь их много только в морях Южного полушария. В северных морях китов становится все меньше и меньше.

Советские китобои берегут китов. Так называемый серый кит становится редким. Летом он кормится в наших дальневосточных морях. И здесь его бережно охраняют. В Советской стране не расхищают природных богатств. Разумно используя эти богатства, мы не только сохраняем их, но и увеличиваем. Бережем мы в наших морях и великанов китов.

В северной части Тихого океана живут два зверя — калан и морской котик. Оба они прославились своим замечательным мехом.

Котиковый воротник, котиковая шапка — слова знакомые. А вот о калановом воротнике вряд ли кто слышал.

Правда, сейчас калановый воротник редкость: разве кому по наследству от дедушки достался. Промысел калана у нас давно запрещен, да и до запрета этого зверя добывали очень мало: так сильно его истребили. Но сто лет назад увидеть человека в шубе или «николаевской шинели» с калановым воротником было нетрудно. Однако обладатель такого меха не знал слова «калан». Он, пожалуй, даже обиделся бы, если бы ему сказали: «Какой у вас хороший калановый воротник».

— Какой калан? Почему калановый? Мой воротник — высший сорт камчатского бобра. Камчатский бобр — вот под каким именем знали калана и промышленники, и скорняки, и население. Да и сейчас его так называют.

Даже по внешности калан мало похож на бобра. Это зверь длиной в полтора метра, правда считая с хвостом, но хвост у него совсем короткий. Калан гораздо крупнее бобра: старый зверь весит до 35 килограммов. Его круглая усатая морда совсем не похожа на морду бобра. Короткий хвост калана одет густой шерстью, а у бобра хвост не только гораздо длиннее: он плоский, чешуйчатый.

Бобр — грызун, калан — хищник.

Родня калана — выдра, и его основное научное название — морская выдра.

Речная выдра прекрасно плавает и ныряет, но до калана ей далеко. Этот в воде чувствует себя вполне «дома» и в море проводит весь день, нередко уплывая от берега за много километров. Он не только ловко плавает и ныряет, «стоит» в воде: калан умеет плавать, лежа на спине, даже спит на воде.

Передние ноги калана сильно укорочены, их пальцы очень короткие и соединены мозолистой перепонкой. Пальцы задних ног тоже связаны перепонкой, и лапа выглядит настоящим ластом. Такие ноги хороши в воде, но не на берегу.

На суше калан проворнее тюленя, но далеко не так ловок, как в воде. Его ногам трудно поддерживать тяжелое и неуклюжее туловище: оно изгибается, волочится по земле. Движения иной раз так медленны, зверь передвигается с таким трудом, что выглядит словно разбитый параличом.

Лишь при близкой опасности калан становится подвижным. Тогда он изгибается дугой и, слегка переваливаясь, быстро идет или бежит, иногда даже делает скачки. Бежит он всегда к морю, и бежать ему недалеко: обычно дальше десяти метров от воды он не уходит.

Калан — дневное животное. Ночью он обычно спит на берегу или на прибрежных камнях. Летом, в тихую погоду, каланы иногда всю ночь проводят на море: в зарослях водорослей морской капусты. Здесь, лежа на воде, звери отдыхают.

Бывает, каланы начинают «играть» — барахтаются, вертятся в воде. Случается, что они запутываются иногда в длинных водорослях.

«Это он нарочно делает, — уверяли раньше некоторые наблюдатели. — Он привязывает себя водорослями, чтобы его, сонного, не унесла вода».

Калан — осторожный зверь, но подсмотреть, как он отдыхает на берегу или на воде, как охотится и ест, как нянчит своего детеныша, — можно. Некоторым наблюдателям удавалось подкрадываться к каланам совсем близко.

Иной раз зверь и заметит наблюдателя, повернет в его сторону голову, вытянется, насторожится. Он тревожится и все же не спешит скрыться. А в другой раз зверь быстро скрывается, хотя человек еще далеко. Все дело в ветре.

Зрение у калана слабовато. Местные охотники про него даже говорили, что он «не верит своим глазам». Этими словами они отмечали, что зверь не так уж зорок. Зато обоняние у калана развито хорошо. Тянет ветер от него — и зверь не чует опасности, а потянул ветер от охотника на калана — и тот скрывается. Учуял…